Один из пришельцев небрежно взмахнул рукой, и свора, повинуясь его безмолвному приказу, молча сорвалась с места, растекаясь по деревне светящимся в сумерках потоком. И начался кромешный ад… Для костяных псов не было преград, они врывались в дома и сараи, проникая через выбитые окна и двери, выгоняли людей на улицу. Как пастушьи собаки собирают в отары овец, так костяные гончие дружно гнали жителей деревни по улицам к храму. Тех, кто отставал и спотыкался, они, подгоняя, кусали за ноги. Тем, кто падал и не мог сразу подняться, они просто перегрызали шею или вырывали горло. А тех, кто пытался от них отбиваться, разрывали на куски.
С ужасом смотрела Марта, как две гончих заскочили в их двор, играючи пробив тесовые ворота. На крыльцо выбежал отец в бригантине легионера с мечом и щитом. Осмотрелся. Позади него встали братья с копьями. Прозвучал боевой клич легионеров «Фесс!», и даже в овине Марта почувствовала мощь этого крика. Первого же бросившегося пса отец ударил щитом навстречу и располосовал клинком. Исчадье завизжало и отскочило прочь, ошарашенно мотая мордой. На землю закапала светящаяся зеленая кровь. Марта торжествующе засмеялась. Меч отца был зачарован полковыми магами Фесса, и тварям Инферно пришлось почувствовать силу отставного легионера на своей шкуре. Два других пса кинулись вдоль дома. Но ставни окон уже были надежно закрыты изнутри, и ворваться внутрь у гончих не получилось. Отец с братьями отступили в дом, закрыв за собой крепкую дубовую дверь. Попробуй теперь их возьми! Даже если псы и разобьют дверь, то в сенях не развернешься – нападать можно только по одному. А там, глядишь, из замка барона и помощь подойдет. Марта сотворила у груди знак Единого. Покрутившись по двору, гончие выскочили на улицу и бросились за помощью к своим хозяевам. А те уже и сами спешили псам на подмогу. Первый же всадник, заскочивший во двор, взмахнул рукой с жезлом, и в дом полетел звенящий сгусток Тьмы. Крыльцо с сенями просто осыпались прахом при соприкосновении с этими чарами, открывая гончим проход в дом. Марта вскрикнула от ужаса. И тут же заткнула себе рот рукой. А псы тем временем уже целой сворой ворвались в дом, и оттуда раздался их торжествующий вой вперемежку с бранью отца, криками братьев и испуганным визгом младшей сестренки. Девушка закрыла уши ладонями, не в силах слушать звуки, доносящиеся из дома, где убивали ее родных, и в отчаянии зажмурилась, мечтая стать невидимой или оказаться далеко отсюда.
Вскоре в доме все стихло… Марта открыла глаза и увидела, как наружу одна за другой выбрались костяные гончие с оскаленными окровавленными мордами и, повинуясь жесту всадника, помчались дальше по улице. Одна из гончих вдруг внимательно принюхалась и неуверенно направилась в сторону овина. Сердце Марты ушло в пятки. Чтобы не завыть от накатившего страха, она прикусила зубами ладонь и замерла, затаив дыхание. Гончая остановилась, навострив уши, опять принюхалась, задрав вверх свою жуткую морду, перепачканную кровью, а потом, разочарованно фыркнув, потрусила назад к своим товаркам. От нехватки воздуха у Марты потемнело в глазах, и она несколько раз судорожно вздохнула, приходя в себя. Умом девушка понимала, что никто из ее родных не выжил в схватке со сворой гончих, но глупое сердце отказывалось в это верить. Оно еще надеялось, что хоть кто-то уцелел. Ну кто-то же из них должен был остаться в живых, пусть и раненым?!