В этот момент огонь в ритуальной чаше вдруг вспыхнул, взметнувшись алыми языками пламени, и Лукас, восторженно распахнув глаза, прошептал мне:
– Ты видел, видел?! Айран принял наши дары и благосклонен к нашей просьбе! Значит, все у нас может получиться. Сейчас мы позовем Густава и сразу же, не откладывая, приступим к ритуалу.
Перед входом в храм Олаф и люди Густава уже сложили большой костер, для которого натащили кучу хвороста. И сейчас расположились на краю поляны, ожидая дальнейших указаний. Услышав, что Айран явил нам свое расположение, Густав вскочил с бревна, схватил меня за плечи и, смеясь, начал кружить. Он радовался, как маленький ребенок, и взволнованно кричал мне:
– Йен, ты понимаешь?! Значит, ты можешь, можешь стать магом! Никому это не удавалось, а у нас все получится.
Сияя, как начищенный медяк, он обернулся к Лукасу:
– Скажи мне, что я должен делать? Какие молитвы возносить во время ритуала?
– Густав, ваша задача – щедро делиться силой, подпитывая своей магией стихию Огня. И все. Молитвы и пение гимнов только помешают проведению ритуала.
– Да я теперь выложусь по полной и опустошу свой источник, лишь бы мой брат стал магом!
Олаф неожиданно подхватил свой заплечный мешок и выступил вперед.
– Я тоже буду присутствовать на ритуале.
– Зачем, ты же не маг?
– Не суть важно. Я хочу быть рядом с Йеном.
– Да пойми, Олаф, ты даже ничем не сможешь помочь ему!
Горбун лишь упрямо склонил голову и, не отвечая магам, прошел мимо нас в храм. Лукас вопросительно взглянул на меня, я пожал плечами. В чем-то я могу понять Олафа. Мне даже представить трудно, что он пережил, когда ему в келью принесли обугленное тело Йена. Поэтому, если ему так будет спокойнее, пусть стоит рядом. Если что-то вдруг опять пойдет не так, мы хотя бы успеем попрощаться с ним. Кажется, и Лукас начал понимать, в чем тут дело. Он недовольно махнул рукой и отправился за Олафом.
– Ну как знаешь…
Нам с Густавом оставалось лишь последовать за ними.
…И вот я вновь на алтаре. Его шершавая поверхность чуть теплая, как в турецком хамаме. Я лежу на нем полностью обнаженный, широко раскинув в стороны руки и ноги. Похоже, что поза «витрувианский человек» Леонардо да Винчи идеально вписывает мое искалеченное огнем тело в нарисованную магами пентаграмму. За моей головой и в ногах стоят ритуальные чаши, в которых уже полыхает огонь, ладонями я почти касаюсь Лукаса и Густава. Кузен подбадривающе улыбается мне, но стоит магу начать читать заклинание призыва стихии, как его лицо тут же становится серьезным и сосредоточенным.