Как нэри Ронхэн.
— Ее служанка многое рассказала. Ронхэн действительно встречалась с тем, кто передал ей яд.
— А если бы все это не вскрылось? Вы бы отправили на смерть собственное дитя, местар? — голос все-таки предательски дрогнул.
— Разумеется, нет, — Даармархский нахмурился.
— Не вы ли приказали отправить Ибри в подземелья? — вскинула голову, чувствуя, как дрожат ноздри. — Женщину в положении. Мать вашего первенца.
Взгляд Даармархского потяжелел, но остановиться я уже не могла. Чувствовала, как его огонь набирает мощь в темных глазах, но не могла справиться с охватившим меня пламенем. Оно не имело ничего общего с природой моей силы, оно было чуждым, яростным и жестоким, сводило с ума и подталкивало к краю.
— Я с самого начала догадывался, что Ибри здесь ни при чем, — в голосе иртхана плескался раскаленный металл. — Я понятия не имел, кто замешан в попытке тебя убить, поэтому говорил то, что должны слышать все.
— Мне вы могли сказать! — прорычала я. — Должны были сказать!
— Я сделал то, что был должен, — ответное рычание прокатилось по комнате, заставив драконицу жалобно дернуться, желая прижаться к земле. Я же просто обхватила себя руками. — Отправил Ибри в подземелья и пустил слух, что она умерла от жуткого яда. Чтобы заинтересованные попытались узнать о ее судьбе, а дальше все было вопросом времени.
— Вопросом времени, — хмыкнула я, — было рождение вашего ребенка. Как давно вы знаете? Не месяц и не два, даже не три, верно? По моим подсчетам скоро пойдет четвертый, а то и пятый?
Понятно, почему Ибри предпочитала свободные платья и пренебрегала любыми облегающими нарядами. Почему не ходила с остальными на танцевальные тренировки, почему Мэррис так ее опекала.
Все это время!
А я, как и все, думала, что это просто капризы зацикленной на нежелании отпускать объект своего обожания женщины.
— Вы заставили Ибри сходить с ума от неизвестности, — вытолкнула сквозь зубы. — Не посещая ее, развлекаясь со мной?!
— Не забывайся, девочка, — шипение раскаленного металла под ледяной водой и пламенный взгляд.
Ударившись о него, сжала кулаки.
— Не забываюсь. Вы ясно дали мне понять, что мое мнение не играет никакой роли, когда приказали участвовать в отборе. Нисколько не заботясь о том, что я не намерена принимать участие в свадебных бегах, главный приз в которых — ваше каменное сердце, местар. Надеюсь, вы понимаете, что я на него не претендую?
Даармархский опасно прищурился, меня окатило огнем.
— Ты примешь участие в отборе. Это не обсуждается.
— Разумеется, не обсуждается! — выдохнула. — Что толку обсуждать что-то с тем, у кого на первом плане только собственное: «Хочу»?!