Освежившись после дороги, мужчины выглядели бодрыми и беззаботными.
Жан поедал глазами супругу, а мне было слишком неловко от пристального внимания господина де Тривьера.
— Друг мой, будьте осторожны. Господин де Бюсси, насколько я знаю, очень не любит, когда покушаются на то, что принадлежит ему.
— А причем здесь граф? — ухмыльнулся Антуан в рыжие усы и одарил меня таким взглядом, что я покраснела, кажется, до кончиков ушей.
— Ну как же, сударь? Ведь госпожа Катрин — возлюбленная графа, — ответила Рене, подбадривая меня своей улыбкой.
Я же молчала, будто совсем не умею разговаривать. Только буравила взглядом тарелку и перекладывала еду (запечённую рыбу с овощами) с одного края на другой, казалось, что она застрянет у меня в горле, если попробую проглотить хоть кусочек.
— Вот как? И почему же граф оставил свою возлюбленную в одиночестве?
Что же, теперь мне требовалось вступить в разговор, иначе ситуация могла решиться не лучшим образом. Наглого господина пора было поставить на место.
Я оторвала взгляд от тарелки (на это потребовалось все мое мужество) и, встретившись с язвительными светло-синими глазами заинтересованного мною мужчины, произнесла:
— Граф на днях присоединится ко мне. Ему нужно уладить неотложные дела в Париже…
— Надеюсь, эти дела никак не связаны с красавицей Марго? — перебил меня де Тривьер, ухмыляясь в очередной раз.
— А вы более осведомлены в делах графа, чем я думала, сударь, — ответила на его выпад, сдерживая себя от желания запустить тарелкой в лицо этого нахала.
— В наше время, сударыня, нужно быть вездесущим…
— Вам, по всей видимости, это легко удается, сударь?
— Не то, чтобы легко… и когда вы говорите, должен приехать граф?
— Граф никому и ничего не должен, сударь… разве, что вам?
— Нет, я не держу должников…
— Скажите Антуан, а куда вы направляетесь? — вмешалась в разговор Рене, переводя удар на себя и давая мне возможность погасить вспыхнувшие в душе искры ненависти к этому самовлюбленному шевалье.
Дальнейшая часть обеда прошла в легкой непринужденной форме. Благодаря Жану и Рене, мне все-таки удалось проглотить несколько кусков рыбы, без пристального наблюдения. Уводя де Тривьера в беседу о его делах, они освободили меня от внимания этого господина.
Поблагодарив за обед, я поспешила скрыться в своей комнате. Мари помогла мне ослабить корсет. Она теперь всегда находилась рядом со мной и даже спала в моей комнате на высоком топчане, в углу. Я прилегла, чтобы немного отдохнуть, все-таки бессонная ночь давала о себе знать вдруг навалившейся усталостью.