Это конец.
Ох, Мар! Как же так, друг?!
Мари… Мари-и-и!
Полный смертной тоски вой сотряс небеса над головой. Мой. И еще, и еще…
В сердце расползалась дичайшая пустота и боль. Бескрайний океан боли и отчаяния. А еще бешенство и безудержная злость на этот глупый мир, который подарил мне столь долгожданное счастье всего на миг, будто издеваясь, а сейчас безжалостно забрал все подчистую! Нельзя было нам сюда соваться, но теперь уж поздно рвать на себе волосы.
Мари… Любимая…
Взгляд упал на фигуры в серых балахонах. Один уже готов. Остались двое. Не получат они моего лиса. Мертвым слуги ни к чему. Убью гадов! Сам сдохну, но этих тварей порешу так, что даже бессердечные морглы будут в ужасе дрожать и помнить! Р-р-р!
Ингмар ле ла Рен
О-ох-ох! Надо завязывать с подобными геройствами. Домик в деревне прикупить и буренку какую-никакую завести. Мороженое делать буду. Стану круглым да довольным. А-а-а… Как же голова-то болит. Будто на ней стадо морглов прыгало.
Вспышка внезапного озарения осветила оглушенное сознание. Морглы! Маги! Валдор! Ох ты ж! Что с драконом?! Опять меня угораздило вляпаться по самые уши… ну, понятно куда. Ничего нового.
Увы, несмотря на все усилия, открыть глаза или хотя бы пошевелиться не получилось, тело будто одеревенело и подчиняться категорически отказывалось.
Я запаниковал. Тревога накатывала волнами. На сердце отчего-то было тоскливо. Ощущение невосполнимой потери заставило сжаться душу. Так, до дракона пока не дотянуться, а Лисса где? Пусть я двинуться не могу, но мыслить-то пока в состоянии. Лисс?! Лисса! Отзовись, сестренка!
Тишина в сознании ударила новой волной паники. Я продолжал звать свою снежную красавицу. Раз за разом, но ответа не было. И, что куда страшнее, я не чувствовал ее присутствия вообще. Мой лисенок ушел. Куда? Как? Почему? Не знаю…
Ушла…
Понимание родило такую острую горечь в сердце, что на глазах невольно выступили слезы, скапливаясь в уголках закрытых глаз и скатываясь вниз по щеке. Стоп! По щеке?! Когда я успел ипостась сменить?
Над ухом внезапно раздался судорожный вздох, и взволнованный голос Кешана произнес:
— Мар жив! Парни, он жив! — Столько радости в его голосе я еще никогда не слышал. А приятно.
И тут же надтреснутый и чужой, словно наступили на высохшие под солнцем черепки разбитой чашки, голос Вала твердо произнес:
— Не снимать связующие чары. Это не он.
Сухой и безжизненный тон друга поразил меня в самое сердце. Что произошло? Выходит, я двинуться не могу просто потому, что меня драконы обездвижили? И что за чушь Вал несет о том, что я — не я? Ему стрекоза мозги отшибла?