Она легонько дотронулась до ссадины на скуле.
Эйрик сморщился.
— Нет, не больно, уже все…
Дело не в этом.
Ивен долго хмурилась, честно пытаясь придумать, как подбодрить его.
И вдруг, вспомнив, заулыбалась.
— А я сегодня две рубашки продала! — с гордостью воскликнула она, вскочила на ноги, достала с полки небольшую коробочку. — Смотри, сколько заплатили! Та женщина, Укайя, с которой я договаривалась. Очень хвалила. Сказала сначала, заглянуть послезавтра, если рубашки у нее купят, то закажет мне еще. Но я не успела до дома дойти, еще оливки и рыбу купила, как меня девочка с рынка догнала. Говорит, что Укайя просит две с цветами и четыре с птицами! Представляешь! Как только будут готовы — принести ей.
— Ты молодец, — кивнул Эйрик, так искренне, как только мог. Поднялся на ноги.
Стиснул зубы.
— Ты не обижаешься? — осторожно спросила Ивен.
Словно она в чем-то виновата. Словно тут может быть виноват хоть кто-то, кроме него самого.
— Не говори ерунды…
Сам сморщился, вышло плохо и грубо. Вздохнул.
Стащил грязную рубашку.
— Я завтра что-нибудь еще придумаю, — пообещал ей. — Город большой, найду какое-то место.
— Конечно, — Ивен обняла его. Прижалась, едва ли не мурлыкая, так хорошо…
— Осторожно, я весь в этой рыбе, надо было помыться сходить… — он невольно улыбнулся. — Пойти, хоть в море искупаться.
Тут до моря — рукой подать. Если забраться на крышу — можно увидеть.
Досада на самого себя, что не додумался раньше.
— Давай сходим вместе, — предложила Ивен.
Море завораживало ее. Мелкий песочек под ногами, шорох волн, бесконечные, бескрайние просторы воды, чуть зеленоватой у берега, уходящей вдаль густой синевой.
— Давай, — покорно согласился он.
— Но сначала, может быть, поужинаем? Я как раз лепешки испекла. И рыбу пожарила. Хочешь, я сейчас принесу? Пока не остыло.
Эйрик кивнул.
Пусть ужин…
Главное, у Ивен все было хорошо. Все удавалось, все спорилось. Она быстро научилась готовить, разузнав у соседок по кухне все хитрости. За пару месяцев, что они здесь, совсем освоилась в городе, знала, что где купить, где получше и где подешевле. Самозабвенно могла болтать с людьми, словно пытаясь наговориться и повеселиться за всю свою жизнь. Ей не хватало этого дома. Тут проще. Тут никого не волновало, что она альва.
Она даже вспомнила, что ее учили вышивать. Походила по базару, разузнала, на что есть спрос. Купила ткани и ниток. И вот теперь шила рубашки, расшивая их замысловатыми северными узорами. Смеялась. Ведь страшно не любила это раньше, дома было не заставить и за шитье не усадить. А тут — самой интересно. Да и денег, вот, готовы платить.