Он обнимает ее.
— Ивен, ну что ты…
Она рыдает.
— Ивен, ну, не плачь… ты чего? Все хорошо. Я же обещал вернуться, и вернулся.
Она пытается кивнуть, все понимает. Но остановиться, успокоиться не может все равно.
Тогда Эйрик подхватывает ее на руки, несет, садится вместе с ней на кровать, усадив на колени, словно ребенка.
— Все хорошо…
Гладит ее по спине, чуть покачивает, словно баюкая.
Ивен рыдает.
Это истерика, она понимает и сама, но никак не может остановиться, взять себя в руки… не выходит. Слишком долго она ждала. Слишком страшно…
— Челеста, принесите, пожалуйста, теплого молока, — говорит Эйрик, так спокойно, у него тихий ровный голос, но такой, что не оставляет сомнений — это не просьба, приказ.
Челеста срывается, убегает.
— Да, ваше величество.
— Я… я сейчас… я… — Ивен изо всех сил пытается взять себя в руки.
Чувствует, как Эйрик улыбается. Не видит, только чувствует.
— Да ладно, ну что ты… — говорит он, зарывается носом в ее волосы, прижимается губами. — Поплачь, если хочешь. Все хорошо. Тебе было нелегко тут одной?
Она кивает.
— Завтра мы поедем домой, — говорит Эйрик, так уверенно. Он даже не сомневается, что все будет именно так, как он скажет.
Что-то неуловимо изменилось в нем. Ивен еще не может осознать сквозь слезы, только чувствует. Изменилось за этот год. Словно это другой человек. Он так же выглядит… почти, он повзрослел, уже не мальчишка, но мужчина, взрослый и уверенный в себе. От него даже пахнет как-то иначе… лимоном и горьким миндалем… и морской солью. Он только что с корабля.
Ивен немного затихает, прислушивается.
Челеста приносит молока, суетится рядом.
Ивен пьет. Маленькими глоточками, обхватив кружку ладонями, пальцы еще дрожат.
Слушает, как Эйрик благодарит Челесту за помощь. По-деловому. А та, в ответ, начинает рассказывать, как тяжело им пришлось, как она заботилась и девочке, даже пустила ее пожить, а пожар, какое горе… А те ужасные люди еще угрожали ее сыну, но она совсем не в обиде, нет, она все понимает…
Эйрик спокойно отстегивает с пояса кошелек, кладет на стол.
Он благодарен.
О, нет, конечно, это еще не все, и полный размер благодарности и компенсации за причиненные неудобства они обсудят завтра. И снижение торговых пошлин тоже обсудят. Он зайдет. Когда Челесте будет удобно? Заберет вещи.
От этого делового спокойствия щемит сердце.
— Ну, как ты? — говорит Эйрик.
И, не дожидаясь ответа, поднимает ее, ставит на ноги.
— Пойдем.
Не спрашивает. Просто берет за руку и ведет к двери. За дверь и по лестнице вниз. Ивен идет за ним, словно во сне.
И лишь за порогом легкий ночной ветерок немного приводит в чувства. Можно глубоко вдохнуть…