Это случилось неожиданно.
Наверно, Ивен должна была почувствовать, но как-то не вышло.
Она уже второй месяц жила в доме Челесты, в маленькой комнатке под самой крышей. Боялась повторения пожара, все прислушивалась к своим ощущениям. Наверно, так усердно старалась уловить хоть что-то, что вообще перестала понимать и доверят себе. Боялась ошибиться.
И все же, какое-то едва уловимое предчувствие маячило на границе сознания. Не опасность, это Ивен могла сказать точно. Но и не радость тоже. Или…? Что-то приближающееся. Так размыто и неуловимо, что Ивен сама перестала понимать.
Непрерывное ожидание встало вокруг стеной. Страх поверить и ошибиться…
А потом вдруг постучали в дверь. Не к ней, конечно, только внизу, с улицы.
Стемнело, в такое время лавка давно закрыта, да и для гостей поздно. Что-то случилось?
Ивен поняла, что иголка прыгает в руках — она вышивала при свете лампадки, думала, сейчас еще немного и спать…
Слышала, как Челеста пошла открывать. Скрипнула дверь.
Голоса снизу. Такие тихие, что не разобрать. Только сердце вдруг безумно колотится и больше нечем дышать.
Шаги по лестнице.
— Вот здесь, — мягкий голос Челесты.
Безумно долгое, почти невозможное мгновение тишины.
И открывается дверь.
Челеста входит первой. Масляная лампа в ее руке.
Он стоит в дверях.
Так долго, словно не решается войти.
У него осунувшееся напряженное лицо. Неожиданно чужое, совсем взрослое. Суровое. Словно прошло много лет.
Хочется вскочить на ноги, хочется закричать, но ноги не слушаются и перехватило горло.
— Ивен… — тихо-тихо, едва слышно говорит он. — Я вернулся за тобой.
Замирает сердце.
Все это словно не на самом деле, словно сон.
Он хмурится, вглядываясь в ее лицо.
— Ивен…
И делает шаг вперед, через порог. Он такой высокий, что ему приходится чуть нагнуться. Вперед, на свет. Блики лампадки неуверенно танцуют в его глазах.
Кажется, он немного растерян.
Эйрик…
И вдруг словно ломается стена. Ивен подскакивает.
— Эйрик!
И кидается ему на шею.
Рыдает взахлеб.
Почти невозможно поверить.
Почти год прошел.
Слезы душат. Она даже не в силах ничего сказать. Обнимает, прижимается всем телом, щекой к его груди, зажмурившись. Кажется, это сон. Одно движение и он исчезнет.