— А может, это тебе давно пора порадовать меня внуками? — возмущенно перебивает меня мама. — Хотя бы ради того, чтобы понять, чем родительская любовь отличается от эгоистичной.
Здравствуй, очередной скандал! Я ухожу, демонстративно аккуратно прикрывая за собой дверь, и в этот короткий миг мне кажется, что на кукольном лице киборга наконец появилось выражение.
Злорадство.
***
Я случайно встретила их в городе. Точнее, издалека услышала мамин голос, громкий и высокий, который она не имеет обыкновения приглушать, даже когда речь идет о чем-то интимном. Подростком я очень ее стыдилась — ругалась, отставала на несколько шагов или вообще переходила на противоположную сторону улицы, чтобы никто не догадался, что мы вместе.
Сейчас я тоже стыжусь, но, напротив, стараюсь держаться поближе и регулярно прошу ее говорить потише. На несколько минут помогает, потом она снова привычно повышает голос.
Киборгу плевать на репутацию хозяйки, он идет рядом и так «увлеченно» смотрит маме в рот, что она рада стараться. И она опять надела эту дурацкую пеструю шапочку с помпоном и ярко-розовые варежки с оленями, от которых даже первоклашки уже отбрыкиваются! Но мама искренне верит, что прохожих ее вид радует, а не смешит.
Киборг, напротив, выглядит очень элегантно — теплая кожаная куртка, черные брюки, те самые крутые ботинки и модная стрижка, эффектно припорошенная снежинками. Видимо, он работает в режиме имитации личности: пока не приглядишься — не поймешь, что это не человек.
Вместе они производят совершено убийственное впечатление — престарелая сумасбродка с красавчиком-жиголо! Какое счастье, что я рассталась со своим спутником несколько минут назад, и он не успел увидеть это!
— Лидия! — бурно радуется мама, «первой» заметив меня (нет, я не собиралась проходить мимо, просто никак не могла решить, как мне на это реагировать).
— Здравствуй, мама, — говорю я, выразительно глядя на помпон, но мама не замечает — или не желает замечать — моей страдальческой гримасы.
— Что, тоже решила прогуляться по городу? В этом году рождественские инсталляции просто великолепны, особенно на площади Семи Ветвей!
От мамы отчетливо пахнет глинтвейном. Как, ну как человек ее уровня и вкуса может пить невесть из чего сваренную бурду в одноразовых стаканчиках?! Я даже в молодости ею брезговала, а праздничную толпу с ее примитивными развлечениями возненавидела уже лет с десяти.
Но спорить с мамой — все равно что босиком топтать разбитое стекло. Оно только крошится и режет еще глубже и больнее.
— Нет, у меня была деловая встреча в этом районе, мой флайер стоит вон на том паркинге. Подвезти тебя домой?