В результате на посту оставался я. Прилежно питался и много двигался, чтобы наш один на двоих организм исправно работал. Задачи-то у нас, как ни посмотри, общие. Хозяйку же старался не тревожить, а радовать. Признаться, хорошего вокруг было достаточно – корабельный двор действовал без сбоев. Четвероклассники проводили много времени в химлаборатории, отдыхая в мастерских за изготовлением деревянных ходиков с маятником и приводом от гири. Металла для деталей механизма в них применялся только самый минимум.
На верфи строились промысловые карбаса – малые, на четверых гребцов. И ещё я приметил в процессе сборки наши двенадцатитонные баржи без гребных колёс или моторов. Тупоносые и тупозадые, они явно предназначались для буксировки. Или толкания? И на носу, и на корме каждой просматривались элементы, намекающие на возможность сцепления последовательно. Ещё на стапеле завершалась постройка буксира. Не шестиметрового коротышки, а двенадцатиметрового с колёсами выше человеческого роста – явный возврат к классике и вынос оси подальше от уровня воды. Так на этом буксире тоже и нос и корма тупые, а колеса на середине длины. Напробовались, наконец-то новинок. Я нарочно не порицал самовольств, тем более, что уследить за ними был не в состоянии: практика – критерий истины. А шишки людям нужны не меньше, чем ягодки.
* * *
— Это руда, из которой вогулы выплавляют медь, — объяснял мне взрослый уже школяр. — По описанию процесса, с их слов положенного на бумагу, не очень понятно, как проходит извлечение металла. Яма, уголь, дутьё, лепёшка в куче мусора и шлака. Я начал с прокаливания в тигле. В закрытом горшке всё спеклось в комок, масса которого не сильно отличалась от исходной. А в открытом масса изменилась заметно. Но главное, вонищи было немеряно. Я, как это приметил, вспомнил, что вогулы руду в кострах обжигают. То есть при обжиге с воздухом проходят химические превращения, а при простом прокаливании особо сильных изменений состава объективными методами не фиксируется.
Я благосклонно кивнул, давая понять, что жду продолжения.
— Ну, тогда стал прокаливать в закрытом тигле, подавая в него воздух через трубочку, а получающийся газ через другую трубочку собрал над водой в перевёрнутом сосуде. Так массы у меня шибче не совпали. Вроде как пропало что-то, а это противоречит закону сохранения. На всякий случай взвесил воду – потяжелела она. То есть газ растворился и увеличил плотность, а лакмус показал кислоту. Но не такую, как купоросное масло – слабее.
— Газообразный окисел серы! — догадался я. Дело в том, что про получение серной кислоты в школьном курсе был целый урок. Но очень давно и запомнившийся мне не во всех деталях. Там газообразную окись серы растворяли в воде и ещё обращали внимание что, в зависимости от того, сколько атомов кислорода присоединит к себе сгоревшая сера, кислота получается или сильной, серной, или слабой, сернистой. Я как раз из этого примера и запомнил, что у серы бывают разные валентности.