— Мало что ли сделали? И без Салгар дров уйму наломали. Её-то зачем впутывать? Иль выслуживаешься, на княжье благоволение рассчитываешь? Поди и местечко тёплое в столице себе приглядел? Поближе к деньгам и почёту…
Кровь бросилась мне в голову:
— За чинами отродясь не гонялся. И служить служу только Богу да правде…
— Ага, правдоискатель… Чужую голову на плаху легко готов положить!
— Сколько ты голов заради чинов да наград положил, вспомни!
Зря я, конечно, это брякнул: Корней побелел лицом и, сжав кулаки, круто обернулся ко мне:
— Повтори…
А, ч-чёрт, дернула нелёгкая сказануть! Но ярость тащит меня всё дальше по гиблому пути:
— Повторю! Ты давно ли жалеть начал тех, кого на тот свет отправил?
Я едва устоял на ногах после удара Корнея, рот наполнился кровью. Сглотнув сладковатую влагу, я нашёл в себе силы улыбнуться:
— Вот и решили всё сразу. Завтра отъезжаем…
Корней, теперь уже красный как рак, напрягшись, стоял передо мною. Я улыбнулся ещё шире, он, не выдержав, кинулся в сени. Я спрыгнул с крыльца и побрёл со двора. Поразмышлять было о чём.
Вернулся в избу я вовремя: Корнея застал уже полностью одетым и собравшимся в дорогу. Он, облачённый в панцирь и оттого широкий как комод, укладывал в хозяйскую корзинку снедь, и поторапливал заметно робевшую пономариху. Салгар, тоже по-дорожному одетая, кутала в одеяльце свою малышку.
— Далеко собрались? — наигранное удивление в голосе далось мне нелегко.
Корней не повернул головы. Ответила Салгар:
— Прости, Саша, мы не едем на Москву.
— Ну-ну, понятно…
— А коли понятно, — резко вмешался князь, — так сядь и помолчи.
— Злой ты, Корнеюшка, — вздохнул я и присел на любимую лавку у окна.
Наконец, тягостно тянувшиеся хлопоты окончились. Корней молча направился к двери, а Сал-гар, поклонившись хозяевам и поблагодарив за кров, подошла ко мне.
— Прости, Саша. Спасибо тебе за всё, — голос её дрогнул. — Не обессудь…
— И ты прости меня, Салгар, за всё что было. И что будет…
Корней поджидал нас на дворе. Он недовольно взглянул на меня и обратился к Салгар:
— Подожди, коней заседлаю…
Князь направился к навесу сеновала и неожиданно остановился. Из-под навеса навстречу ему шагнули трое вооружённых воинов. Средним шёл человек, которого Корнею трудно было не узнать — тот самый молодецкий десятник, что месяц назад уже воевал с моим бывшим товарищем на постоялом дворе. С обоих боков десятника, чуть отставая, крались двое ратников. В руках обоих были луки, вложенные стрелы которых наконечниками смотрели в лицо Корнея.
— Не вынимай мечей, князь! — крикнул десятник. — Нам не голова твоя нужна.