— А зачем вам мужик нужен был?
— Как зачем? В доме ведь и мужскую работу делать надо, дров принести, печи топить. Караульные никуда не отлучались, вот Тархай и старался. А я думаю, Кавгадый русским не доверял: Тархай обязан был и явства пробовать, прежде чем Кончаке кушать.
— Упокой, Господи, его душу! Принесли вам в то утро поесть, он попробовал…
— Тархай в то утро пьяный оказался. Пробудить не могли: всю ночь с кем-то из стражников пил.
Мы с дедом переглянулись.
— Укреплял дружбу степей и лесов, магометанин хренов, — язвительно скривился охотник. — Прости, девка, я не Аллаха вашего ругаю.
— Я уже тоже крещёная, — улыбнулась Сал-гар. — Да и Тархай не магометанин был, он в Христа верит.
— А-а, — разочарованно протянул дед. — Пропойца, значит!
— А где сейчас Тархай?
— Кто ж его знает? Его первого со двора в то утро свели.
— Когда Кавгадыя-то из Твери проводили?
— На сретенье, и всех кто с ним был, отпустили.
— А вас с Кончакой что ж?
— Это уж одному князю Михаилу ведомо. Кавгадыя он задерживать не мог, гнева царского опасаясь.
— А разве смерть Кончаки была выгодна Михаилу?
— Кто же знать может, что ему было выгодно?
— Ты, парень хватил! — дед Тимофей поднялся с валежины и, передав блаженно затихшую девчонку мне на руки, принялся затаптывать почти прогоревший костёр огромными, размокшими от лесной сырости лаптями. Лапти шипели на угольях, костёр быстро умер. — Откуда девке знать, чего там, наверху, задумали? Ладно, давай трогаться.
Мы опять пробираемся чащобой. Усталая коровёнка, уже не артачась, бредёт за дедом, временами оглашая окрестности шумными коровьими вздохами. Салгар тоже порядком выбилась из сил, ей тяжело с непривычки. Но мы продолжаем разговор.
— А почему ты думаешь, что вас отравили? Понимаешь, ну не мог князь Михаил решиться на такое! Может, не было никакого отравления? А как вам худо стало, кого кликнули?
— Да набежало их! Начальник стражи, да бояре какие-то. Всех слуг сразу спровадили, добавочных караульных поставили.
— А князь Михаил?
— Он примчался быстро. Мне кажется, я видела его. Но мне было так плохо, что сейчас даже и утверждать этого не могу. Потом, когда я поправилась, караульщики говорили, что он был в таком гневе, в таком… Распорядился всю охрану поменять. А на начальника дворцовой стражи боярина Микулу опалу наложил. Я Михаила увидела, уже когда пришла в себя. На похоронах. Он был очень опечаленный…
— Ну-ну, целовал ястреб курочку до последнего пёрышка!
— Нет, правда, мне показалось, что смерть княгини его очень огорчила.
— Что ж, может так оно и есть.
Дед Тимофей останавливает движение и торжествующе объявляет: