— Чего ты за хвост его хватаешь? — немедленно и ясно отозвался бобыль, оборвав свои носовые рулады.
— Я никого не хватаю, дедушка, — испуганно пролепетала Салгар.
— Ах, дышло тебе в ухо… Ушёл! За жабры надо было! — сердито отозвался старик и дико всхрапнул.
— Да спит он, не поняла что ли? — рассмеялся я. — А про веру я думаю, что если какую Узбек и мог выбрать, так кроме магометовой никакой другой. Вот правит он в огромной стране, один край которой упирается в студёное море, а другой — в тёплое. Православных у него — кот наплакал. На Каме живёт большой подвластный народ, булгары: богатые города, зажиточные люди и уже триста лет как мусульмане. Если ехать на полдень — там Багдад. Говорят, сказка, а не город. Всё из камня: храмы, дворцы, караван-сараи… Тоже мусульмане. Ученые, понимаешь, и стихотворцы, книжек горы написали. Есть, правда, Царьград неподалеку. Греки тоже мужики толковые, хоть и православные. Но сильно ослаб Царьград, так что хану кумовиться с ними не с руки. В общем, понятно, что магометова вера Узбеку лепше показалась. Не с нас же, сиволапых, пример брать…
Спишь?
— Пх…пх…
— Ну, спи, спи.
Утром, раскрыв глаза, я увидел сидящего напротив прямого как палка старца Сильвестра.
— В Тверь послы московские приехали. Мыслю, с их помощью друга спасти можешь.
Он встал, перекрестился и ушёл.
Глава десятая
Промеж двери пальца не клади
Посольский подьячий Мартьян Нежданов дописал слово «болезни», склонив набок голову, полюбовался ровнотой буквиц выползших на пергамент из под его гусиного пера и, слабенько кашлянул:
— Готово, боярин.
— Кухонная девка Степанида также показала на наши расспросы, что горох для каши… — посол боярин Роман Кириллович недовольно сморщился. — Ты что, курья голова, быстрее писать не можешь? Чего волочишься, как таракан беременный? Пиши: горох для каши ею был взят из нижней подклети, каковой она всегда пользуется, и где всегда хранятся горох, пшеница и ячмень, используемые ею для приготавливания кушаний, едомых великокняжеской семьёй в великопостные дни. Никаких других припасов, кроме тех, что хранились под замком, ключ от которого хранится только у дворецкого Демьяна и каковой показал на наши расспросы, что ключа никому в те дни не давал, а отпирал подклети самолично, и девка Степанида никак не могла готовить кушания для князя тверского, и какие были отнесены в светлицу к княгине Агафье из других припасов… Тьфу, леший тебя забери, потерял… это не пиши… а! Используемо не было. Фу-у-у… Ну-ка, зачти, чего получилось?
Мартьян принялся перечитывать и посол остановил его на слове «великокняжеской». Поскольку читать грамоту надлежало и князю Юрию и, до него — князю Михаилу, обоим в равной степени считавших великими именно себя, положение посла становилось щекотливым. Обидеться мог и тот, и другой.