— Спасительница! — я обнял Пеструху за шею и поцеловал в курчавое темя. Животное замахало ушами и вырвалось.
— А меня целовать будете? — засмеялась Сал-гар. — Я вроде тоже корове помогала!
— Можно мне? — скромно сказал князь Корней и, спрятав руки за спину, слегка нагнулся и чмокнул Салгар в щёчку. Та зарделась как маков цвет. Князь повернулся ко мне и, гнусно ухмыляясь, посоветовал поцеловать Пеструху и за него.
Дед Тимофей собрался уходить. Пару дней после нашего побега он еще хлопотал, устраивая нас на новом месте, а потом решился бесповоротно.
Жили мы теперь в землянке, отстоявшей от прежней заимки немногим менее дневного перехода. В неё, не заходя на старое лежбище, мы направились сразу прямо с памятного болота.
— Ты, парень, совсем свихнулся. Кто ж нас отыщет на заимке? — дивился бобыль моей осторожности.
— Береженого Бог бережёт. Так что, если с Корнеем всё гладко пройдёт, уйдём туда.
— Ладно. Зайду хоть к отцу Сильвестру, попрощаюсь…
Разговор этот у нас состоялся за день до побега. В последние дни я порядочно помотался между заимкой и городом. Ходили и на болота, подыскивая самое узкое место, через которое сутки спустя мы удачно проехались на корове. С Пеструхой тоже удалось договориться не сразу. Упрямое животное никак не могло уразуметь, что любая остановка в её коровьем галопе неминуемо погубит в трясине цвет и гордость московского княжества. На корове перепробовали всё: уговаривали, били длинной хворостиной и даже тыкали горячей головнёй в беззащитный коровий зад. Салгар, на чью долю выпала ответственность погонщицы Пеструхи в тот день, когда вместо деревянной колоды корове придётся волочить нас с князем, очень сердилась. Но, в конце концов, животина сдалась. В её бестолковой голове кое-как улёгся порядок действий: сначала получаешь хворостиной вдоль хребта, затем бежишь к корявой сосне, под которой стоит дед Тимофей, и получаешь от него в награду корку хлебца. Удар, галоп, корка. Удар, галоп… Салгар брать в руки палку отказалась наотрез:
— Только завтра и только один раз!
— Мы будем приходить к тебе по ночам из трясины, — пообещал я. — И душить, душить…
Салгар засмеялась. Пеструха не подкачала, и Салгар избежала ужасов жизни с еженощно являющимися к ней двумя утопленниками.
Дед Тимофей, кстати сказать, легко перебрался через болото по одному ему известной тропе.
— Что ж ты её раньше-то Сашке не показал?!! — обомлел князь Корней.
— Сначала хотел, — серьёзно ответил старик. — А потом прикинул, что легче и быстрее: обучить Пеструху бегать или Сашку ходить этой тропой?