Старец опять накалился, распалив себя длинной речью. А наше паршивое грядущее, похоже, наступило. Ратибор ещё несколько времени постоял возле меня, затем, круто развернувшись, зашагал через поляну к подножию истукана. Двое воинов сорвались с места и скрылись в тёмной нише, вход в которую угадывался за статуей Перуна. Оттуда послышался звук, как будто залаяла собака. Визгливый, всхлипывающий вой стал нарастать, в нечеловечьем взвизгивании прорезалась тоска и животный ужас. Слышать такое было сверх моих сил, но уши зажать я не мог. На своем столбе задёргался боярин. Вздувшиеся на тонкой стариковской шее жилы ходили ходуном. Наконец он обвис на веревках, уронив голову — сомлел. Воины вытащили из чёрного зева ниши маленького человечка, опутанного тонкими, мягко позванивавшими при рывках цепями, и повалили его к стопам волхва. Ратибор простёр над ним руку. Костёр между нами уже догорел, на остатках его проскакивали синие огоньки, и не мешали видеть все происходящее в мельчайших подробностях. Если что меня и отвлекало, так разве клацанье моих собственных зубов, тонко почувствовавших настроение владельца. Кляпа-то у меня во рту не было…
Ещё один тверской воин вывернул сбоку из темноты. В руках он нёс несколько тяжёлых литых медных подносов, которые рядком расставил перед Ратибором и возвышавшимся над ним истуканом. Воины повалили человека на колени, он внезапно оборвал вой, и в полной тишине под звёздами слышались лишь тихие всхлипы. Ратники растянули цепи в разные стороны, Ратибор взмахнул рукой и тот, что принёс подносы, вынул из ножен меч.
— Великий Перун, прими эту жертву от нас!
Сверкнув, вжикнул меч, колобком откатилась по траве голова, упало отпущенное воинами тело. Ратибор поднял голову убитого за волосы, мазнул, стараясь не пачкаться, окровавленной шеей по камню истукана, положил её на поднос и направился к нам.
— Узнаешь, мечник?
Он вытянул руки, приблизив страшную игрушку к самому моему лицу. Восковое чело мертвеца с полуоткрытым ртом и жиденькой смятой бородёнкой, в которой запутались несколько травинок, было немо запрокинуто вверх к небу. Я насилу узнал останки того, с кем вчерашним утром толковал о ценах на конину — татарина Тархая. Как быстро они до него добрались…
Только сейчас до моего затуманенного сознания дошло, какой конец ожидает нас! Конечно, мысль о том, что поползновение на тверские тайны может окончиться для меня печально, копошилась в моей голове временами, но как-то верилось в такой оборот дела неохотно. Вроде того, что уж со мной-то такого случиться не может.