Он поворачивается ко мне лицом.
– Ты рискуешь своей жизнью, рассказывая мне об этом, – говорит он. – Ты могла бы вернуться в Нью-Йорк и оставить все позади. Но ты все еще здесь, Эмика.
Мгновение я вспоминаю, как сидела в маленьком баре с Хэмми и другими «Всадниками». Я вижу, как Хэмми наклоняется ко мне и припечатывает меня твердым взглядом. Почему ты это делаешь?
А потом я делаю то, на что никогда не думала, что решусь. Я вспоминаю то утро, когда лежала, свернувшись клубочком, худая, опустошенная и лишенная надежды в постели приюта и услышала его историю по радио. Я позволяю Воспоминанию сформироваться в ясную картинку и посылаю ему все, что увидела, почувствовала и услышала в тот день. Я позволяю ему увидеть ту разрушенную часть меня, которая ожила, услышав о нем.
Не знаю, как много из этого он видит и понимает. Это сумбур мыслей и эмоций, а не записанное Воспоминание. Внезапно я боюсь, что он не поймет, что я вообще пытаюсь сказать. Что этот уязвимый, открытый момент может ничего не значить для него.
Я в смущении отворачиваюсь. Но когда снова смотрю на него, его взгляд прикован ко мне. Он смотрит так, словно только я имею значение. Словно он понимает все, чем я пыталась с ним поделиться.
Это больше, чем я могу выдержать. Я сглатываю и заставляю себя отвернуться. Мои щеки горят.
– Хидео… я никогда не соглашусь с тем, что ты делаешь. Никогда не буду считать правильными смерти, связанные с твоим алгоритмом или причины, которыми ты их оправдываешь. Но в тот день, когда ты был всего лишь мальчиком, дающим интервью по радио, прячущим свое разбитое сердце, ты дотянулся до девочки в поисках чего-то, за что можно держаться. Она нашла тебя, и ты помог ей встать на ноги.
Хидео смотрит на меня, его взгляд прожигает до самого сердца.
– Я не знал, – шепчет он.
– Ты всегда будешь частью моей истории. Я не могла бы отвернуться от тебя, не предав себя. Мне нужно было попробовать. – Мои тихие слова повисают в воздухе. – Мне нужно было протянуть тебе руку.
Он сейчас так близко. Я на опасной территории – не нужно было приходить сюда. Но я стою на месте и не отстраняюсь.
– Ты боишься, – бормочу я, замечая эмоции, пульсирующей волной идущие от него.
– Я в ужасе, – шепчет он в ответ, – от того, на что ты способна. Потому что ты здесь, идешь по лезвию бритвы. Я боялся с тех пор, как встретил тебя, когда ты посмотрела мне в глаза и сломала мою систему за какую-то пару минут. Я провел часы после этого, изучая что ты сделала. Я помню все, что ты когда-либо сказала мне. – В его голосе появляется боль. – Я боюсь, что каждый раз, когда я вижу тебя, может быть последним.