— Пап, глянь, — показал я ему на мое открытие.
Он задумчиво кивнул головой:
— Я уж и сам заметил. Знаешь, Стефек, наверное, из-за этого и пихта засохла.
Только теперь я увидел, что мутная темная струйка сочится из-под корней огромной пихты, кое-где подрытых и подрубленных Отцом.
Отдохнув, Отец снова принялся за работу. Он подрубал самые толстые сплетения корней, а мне велел отбрасывать в сторону хворост, камни и гальку. Я работал лопатой. Земля и здесь оказалась пропитанной этой жижей, неприятный запах щекотал ноздри.
Мы работали молча и яростно, пока Отец не подкопал основательно ствол пихты так, что он теперь держался только на корнях, уходивших в глубь откоса.
— Ну вот! — вздохнул Отец. — А теперь позовем на помощь Райку.
Он достал большую веревку, взобрался на дерево, пихта закачалась под его тяжестью, и я даже испугался, как бы Отец не упал. Он обвязал ствол веревкой и оба ее конца спустил вниз. Слез с дерева, подвел Райку к осыпи и один конец веревки большой свободной петлей укрепил у нее на груди, а чтобы лошадь не натерла шею, надел на нее что-то вроде хомута, сделанного из толстой, но довольно гибкой ветки. Еще раньше он с помощью камней и колышков наметил Райке дорогу с таким расчетом, чтобы дерево, падая, никак не могло ее задеть. Свободный конец веревки Отец держал в руках. Мне же велел вести Райку за веревку, укрепленную у нее под мордой. Отец махнул рукой, и мы наискосок по склону стали расходиться в разные стороны. Веревка натянулась, из-под ствола посыпались камни и мокрый песок, медленно поднимались куски дерна, прикрывавшие еще не подрубленные корни, а сами корни натянулись, как струны, они не в силах уже были выдержать тяжесть дерева, но зато отлично помогали смягчить его падение. Когда пихта склонилась почти до земли, Отец велел отвязать Райку и отвести в безопасное место, а сам сильными ударами топора подрубил последние корни. Могучее дерево вдруг словно бы глубоко вздохнуло и, со страшным треском стряхивая с себя груз земли, покачнулось в последний раз, а потом, кивая рыжей растрепанной головой, стало медленно спускаться вниз по склону.
И тут мы с Отцом одновременно вскрикнули. Из только что образовавшейся глубокой ямы взметнулась вверх зеленая мутная жидкость. Пробивавшаяся вниз к реке радужная струя покрылась булькающими, лопающимися пузырями. Солнце, которое прежде заслоняла пихта, теперь сияло в этом маленьком источнике, словно мед.
Отец махнул рукой, подзывая меня. Мы обнялись. Лицо у него было торжественное и серьезное.
— Искали наверху, а жила-то нефтяная вон где. Мы с тобой, Стефек, нашли сегодня клад, — сказал он.