— Какими еще языками ты владеешь?
— Английским, испанским и французским, еще сносно говорю на итальянском.
— Докажи, — попросил он, перейдя на родной язык.
— Зачем? — тоже по‑итальянски спросила Ева. — Хотите подловить меня?
Рассмеявшись, он покачал головой:
— И это ты называешь «сносно»?
— Пока я не могу смотреть фильмы на каком‑то языке, не упуская деталей, я не считаю, что свободно им владею, — пояснила она уже по‑английски.
— Тогда давай разговаривать на итальянском. Это тебе поможет.
Она отрицательно покачала головой.
— Вы сказали, нам надо обсудить что‑то важное. Мы оба хорошо говорим по‑английски, и мне хотелось бы понимать все нюансы.
— Ты мне не доверяешь?
— Не вполне.
— Я ценю твою откровенность. — Честность была редкой гостьей в его мире. Родные Даниеля были безупречно честны с ним, но с тех пор, как он высоко поднялся в области архитектуры и заработал свой первый миллиард, едва ли в его окружении был хоть один человек, который осмелился бы прямо сказать ему «нет».
Дворецкий вернулся на террасу с первым блюдом. Поставил на стол суповые тарелки и корзинку с булочками.
Ева склонилась над столом, вдохнула исходящий от еды аромат и удовлетворенно кивнула.
— Пахнет вкусно.
Дворецкий слегка поклонился.
— Булочки свежевыпеченные, но, если вы предпочитаете безглютеновые продукты, я принесу.
— Я не боюсь глютена, — улыбнулась Ева. — Но благодарю за предложение.
Ева оказалась первой женщиной на памяти Даниеля, которая не сидела на какой‑нибудь диете и спокойно относилась к продуктам с глютеном. Это было так необычно и выгодно отличало ее от других представительниц прекрасного пола, с которыми он встречался. Да и выглядела она иначе: приятные округлости и изгибы фигуры, красивая заметная грудь. Ева Берген была очень сексуальна, и Даниель с удовольствием полюбовался бы ею в более женственной одежде. А еще лучше — вообще без одежды.
Когда они снова остались одни, она взяла булочку, разломила ее и спросила:
— Так что вы хотели обсудить?
— Сначала ужин, потом разговоры.
Она положила булочку на тарелку.
— Нет, давайте лучше поговорим во время еды, или я решу, что вы просто обманом опять заманили меня на свидание.
— Я не заманивал тебя обманом на прошлое свидание, — возразил он.
— И все же наша прошлая встреча была свиданием. Вопросы, которые вы задали мне о больнице, вполне можно было обсудить в течение пяти минут за чашкой кофе.
— Это было бы совсем не весело.
— Моя работа — это не веселье, синьор Пеллегрини…
— Даниель. — На прошлой их встрече он много раз просил ее не обращаться к нему так формально. Его вообще несколько обескуражило, что, похоже, Ева вовсе не восхищалась им. Обычно его фамилия и внешность действовали на женщин магнетически. С тех пор как на него посыпались награды за архитектурные проекты и деньги, он не встречал ни одной женщины, которая не смотрела бы на него трепеща ресницами. Кроме Евы. Единственную вспышку интереса к нему с ее стороны он заметил в момент их знакомства, когда их глаза встретились в первый раз. И это был первый раз со дня гибели Пиеты, когда он ощутил желание. И молния, которая проскочила между ним и Евой, заставила его снова почувствовать себя живым.