— Как же так? — воскликнул он. — Что это? Родители тебе разве не оставили денег? Или ты их все уже растранжирил? Не может быть!
— Нет, нет, ничего подобного. С этим все в порядке, — объяснил Юрген. — Но видишь ли, предстоят траты, непредвиденные траты, дополнительные расходы…
Все это были слова, которые Юрген заранее приготовил, найдя их убедительными и достаточно благозвучными. Но сейчас, на пути от мозга к языку, под тяжелым и мрачным взглядом брата, взглядом «профессора Зауербруха», они почему-то потеряли и убедительность и благозвучность, стали какими-то вялыми и хрупкими, заставляли произносящего их содрогаться, бросали в пот, делали его даже заикой. Больше всего этот заика хотел бы провалиться сквозь землю вместе со всеми навязчивыми идеями и дурацкими планами. Хотел бы удрать, и немедленно.
Да, Юрген, «этот неутомимый стайер с севера нашей республики», хотел бы улизнуть, но вместо этого он дрожащей рукой достал телеграмму от спецгруппы «Папоротники и мхи» и протянул старшему брату.
С чувством некоторого облегчения доктор взял телеграмму — хоть что-то конкретное, черное по белому! Сначала он быстро пробежал глазами текст, как какое-нибудь извещение, но затем уже медленно прочитал. Отдав ее Юргену, он безразлично сказал:
— А кто этот Августин?
— Секретарь, — ответил Юрген, — На самом-то деле он аптекарь. Лекарственными травами занимается. Секция такая есть. Раньше-то он был…
Доктор прервал:
— Лекарственными травами, говоришь? — При слове «травами» голос его звучал уже строго, но затем стал резким. — Лекарственными травами, значит. Отрадно. Может, когда-нибудь станет начальником отдела мятного чая? Очень мило с его стороны. А тебе я сразу выложу сотню марок? Может быть, лучше две? Ну? Что скажешь? Вот что, дружок, если ты здесь кого-то за дурака считаешь, то имей в виду: ты сильно ошибаешься. Кое-что я, правда, видел на своем веку, в том числе и с твоей стороны. Но это, пожалуй, чересчур! Приходит тут ко мне, врет как сивый мерин, и еще ведет себя как заправский мошенник. Требую, чтобы ты немедленно покинул мой дом и не переступал его порога до тех пор, пока я не выясню всех обстоятельств дела с родителями. Черт знает что такое! Вон, вон и еще раз вон!
Быстро вскочив, Юрген с опущенной головой промчался через приемную, разумеется, к великому удивлению фрау Молькентин. Как только она услыхала громкий голос доктора, доносившийся из кабинета, и затем увидела скачущего как ни в чем не бывало Юргена, она подумала: «Наш доктор, хоть и немного ворчлив, даже вот собственного брата не пожалел, но дело свое знает отлично». Душа ее исполнилась надеждой.