Стало легче дышать и гораздо теплее, да и ветер уже не свистел в ушах. Правда, Игнат, скорее всего, вообще не услышит, если пилот вздумает ему что-то сказать. И тут он понял: страх полета исчез, он летел и падать не собирался. Сердце иногда замирало, когда под сильным порывом ветра маленький аэроплан вздрагивал или его мотало в сторону, но Вальтер вел машину вперед довольно уверенно, и это он всего лишь второй раз в воздухе.
Границу баронства миновали примерно минут через пятнадцать после взлета. Игнат с трудом различил на дороге две машины, стоящие друг напротив друга на краю довольно впечатляющего леса.
– Граница, – раздался голос Вальтера из странной воронки, расположенной неподалеку от головы Игната.
Егерь улыбнулся. Он-то все гадал – что за штука? А это средство связи, примитивное, но, как оказалось, вполне рабочее. У пилота справа точно такая же, их связывает гнутая труба: повернул голову, крикнул – вроде расслышать можно, но беседовать точно не получится.
Полет продолжался около часа, пока они не оказались над огромной долиной – одну часть ее поджимали горы, с другой – заболоченный разросшийся лес. Вот здесь было все очень серьезно. Игнат видел горящее поле, дым от него поднимался высоко, а на дороге пылала машина – трудно с такой высоты разобрать, что за транспорт, а снижаться Вальтер не собирался. Вокруг горящего мобиля бродили люди, еще три маленькие фигурки валялись на земле. Неожиданно один из выживших показал рукой вверх, и все, мгновенно замерев, уставились на маленький самолет, летящий не так уж и высоко.
– Вальтер, валим отсюда, – заорал Игнат в переговорник, – эти ребята, похоже, дружить с нами не хотят.
И тут же его слова подтвердила свистнувшая рядом с самолетом пуля. Демидов бросил взгляд вниз, все выжившие теперь палили вслед самолету. И хоть расстояние увеличивалось, пара пуль все же угодила в корпус.
Вальтер верно уловил опасность и стал аккуратно бросать свой аэроплан из стороны в сторону, словно маятник на напольных часах. Маневр, похоже, сильно затруднил прицеливание, незнакомцы не умели стрелять по воздушным целям, а тут еще и уклонения.
– Сейчас возьму правее, – раздался из трубы голос пилота, – пойдем над горами: не хочу лететь над дорогой, и уж тем более над заставой.
Игнат с трудом разобрал это сообщение, больше половины додумал и проорал в ответ:
– Хорошо.
Самолет взял правее, прошел над каким-то поселком, который ничуть не напоминал Кохем, это было сборище лачуг, сделанных из каких-то неотесанных камней и крытых то ли железом, то ли пластиком. На центральной площади перед единственным приличным зданием стояла виселица, и если глаза Игната не обманули, в петле кто-то болтался.