«А зачем его вообще активировать? – озадачился Игнат. – Чего добиваются духи, контролирующие Веревею и ей подобных?»
«А зачем вы прилетели на эту планету? – пришел мысленный ответ от джинна. – Экспансия, расширение среды обитания. Ты думаешь, там, за разрывом, один мир? Ошибаешься, там десятки миров, только нами заселены три. Вы прилетели на металлических лодках – мы открываем дыры в пространствах».
«Почему ты мне это все рассказываешь, ведь я могу помешать».
Этот откровенный разговор был самым продуктивным за долгие годы, и подобное беспокоило Игната, всего таких было четыре за тридцать лет совместного существования.
«Ты не сможешь помешать. Как вы, люди, говорите, игра началась? Так вот, все, что ты видишь вокруг, – часть игры. Те, кого вы называете инквизиторшами и магичками, люди, обладающие силой или умеющие ее нейтрализовать, давно в курсе всех этих вопросов. Во всяком случае, те, кто руководит этими двумя орденами. Я не рассказываю тебе нечто сокровенное, данному противостоянию сотни лет. Сейчас очередная попытка. Это всем известно. Добыв ключ, ты существенно замедлил реализацию плана».
«А чего сразу не сказал, что тебе знакома та руна?»
«Ты не спрашивал, да и против своих я не иду, я все же пленник».
«Но все эти годы ты помогал мне убивать тех, кого ты называешь «своими».
«Не совсем так. То, что вы называете нелюдями, вроде диких зверей, провалившихся в нору и оказавшихся в другом мире. Да, иногда в них находится не слишком сильный дух, он для меня пыль. Как я ничто для более сильных. Там, за границей, таких, как я, много».
«То есть, если я опять столкнусь с Веревеей, ты не поможешь?»
«Помогу. У нас с тобой очень сложный союз. Если она разрушит твое тело, вместе с ним погибну и я. Пусть я джинн, но я ей не нужен. Ею управляет тот, кто гораздо выше меня, поэтому тогда в подвале я дал тебе все возможное, на что был способен. Я не желаю умирать. Я не знаю, как тебе объяснить: уцелеть мы сможем только вместе. Либо я захвачу мертвую оболочку, но кокон меня крепко держит. Очень немногие маги знают, что чем дольше дух находится в этой темнице, тем больше он с ней срастается. – Боюсь, я обречен на вечный союз.
«Тебе не кажется, что ты слишком откровенен? Мне это не нравится, есть подвох?»
«Как раз потому что нет подвоха, я с тобой откровенен. Я понял, что я не могу уйти от тебя. Вот если бы ты погиб в моем мире, я снова стал бы свободен, а тут я погибну вместе с тобой. Теперь мы зависим друг от друга. Заметь, я сейчас очень силен и могу легко завладеть тобой. Но долго ли я проживу? Даже такая магичка, оставшаяся без сил и спящая сейчас в этом каменном строении, легко обнаружит меня в тебе. Пока я привыкну к телу, она успеет убить оболочку. Даже если где-то затаиться и смириться, я не протяну долго, я не выведу тебя на уровень Веревеи. Такие, как ты, или носители силы быстро распознают одержимого, так что мне это невыгодно. Хотя и провел с тобой долгие годы, твоего умения выживать у меня нет. Так что просто прими на веру – мы, как вы, люди, говорите, с тобой в одной лодке, и я не собираюсь ее раскачивать. А теперь посмотри вон туда, в сторону леса, и побыстрее советую тебе убить эту погань, она – порождение вашего мира».