– В чем дело? – прошептал ей Трифолд. Ветра не было, и под палящим солнцем воздух был абсолютно неподвижен. Казалось, будто за ними следят.
– Я… не знаю. Как-то странно. – Она встряхнулась и поморгала, и к ней вернулся решительный вид. – Давай, не останавливаемся.
Белая пасть гробницы зияла в пяти шагах от них. Трифолд был почти уверен, что прежде на этом расстоянии его мучила боль, но прошли годы, и само воспоминание осталось мучительным, а детали казались размытыми. Шаг за шагом двое путников приблизились к белым колоннам, торчащим из черного песка подобно павшим надгробиям. Во рту у Трифолда пересохло, он уже не мог отрицать, что подошел достаточно близко. Стоя на расстоянии вытянутой руки, он вспомнил агонию, которую испытал в прошлый раз, и от этого воспоминания его прошиб пот.
– Ну? – прошипел он девушке.
– Голова болит, хотя нет, будто бы что-то давит… не боль, но мне это не нравится.
– Сработало, Нэнси. Будем продолжать. Я хочу дотронуться до входа.
Он вытянул руку и заметил, что она дрожит. Доу в последний раз посмотрел на Нэнси, поймал ее встречный взгляд: она казалась такой же бледной и взволнованной, как и он сам. Он напряг каждый мускул и коснулся чистой поверхности двери в гробницу.
Послышался треск, песок и крохотные кусочки выбеленных солнцем костей разлетелись в стороны. Нэнси моргнула и застыла, открывая и закрывая рот, попыталась прочистить пальцем ухо, а затем зажала нос и резко выдохнула.
– Ох! – воскликнула она. – Чувство… отвратительное. Что-то не так.
– Ты в порядке? – спросил Трифолд. Он с трудом сдерживал волнение при виде черного прохода перед собой. Он не сомневался: защита пала. Будто в воздухе висело какое-то напряжение, и вот оно пропало. Он посмотрел, как Нэнси трясет головой, зажмуривая то один глаз, то другой.
– Вроде бы да. Я испытала какое-то странное чувство, но ничего похожего на боль.
– Ну, тогда ладно, – сказал Трифолд. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а затем двинулся к проему и шагнул вниз, все еще морщась в ожидании мучительной боли или смерти. Двигаясь вперед, он крепко сжал руку девушки, и она пошла за ним, оставив пустыню и солнечный свет позади.
Едва оказавшись ниже уровня земли, они ощутили холод, словно тепло никогда не проникало сюда снаружи. Трифолд принюхался: ни сыростью, ни гнилью не пахло. Какие бы чары ни защищали гробницу, они не пропускали внутрь ничто живое. На сухих стенах из серого камня не было ни следов мышиного помета, ни даже лишайника или мха. В гробнице было прохладно и пыльно, но вовсе не противно находиться. Трифолд достал кремень и при помощи железного бруска высек искру. Он с трудом дышал от напряжения и, чтобы сосредоточиться, принялся усердно раздувать огонь, пока тот не разгорелся достаточно, чтобы закрыть боковые створки лампы и поднять ее повыше. Впереди оказался наклонный тоннель, который уходил так далеко, насколько хватало света лампы.