Поверенный приехал внезапно – вечером, когда все поужинали и разошлись по своим комнатам. За мной опять явилась отправленная настоятельницей сестра Николина. Сказала, чтобы я захватила все свои вещи и поторапливалась. Девушки, несмотря на то что им никто ничего не сказал, высыпали из комнат. Не так уж часто за нами приезжали издалека, да и знатных людей среди женихов воспитанниц почти не встречалось, так что мой случай казался из ряда вон выходящим, потому и провожали меня всей обителью.
Я держалась, старалась сохранить спокойствие, что-то говорила, даже улыбалась. Раздала приготовленные подарки. Крепко обняла сестру Николину, Аньеллу, еще нескольких девушек. Некоторые воспитанницы, не сдерживаясь, всхлипывали.
– Что вы плачете? – попыталась их успокоить. – Я ведь не умираю! Просто выхожу замуж!
– Девушки, поспешите, – напомнила о позднем времени настоятельница.
Поверенный герцога оказался ничем не примечательным человеком. Среднего роста, лысоватый, одет в дорожную одежду практичных черно-коричневых тонов. Однако его бесцветные глаза за металлической оправой очков смотрели так строго, что даже бойкая Аньелла не решилась расспрашивать о моем будущем муже.
Через некоторое время мы с поверенным подписали бумаги, и настоятельница с бесстрастным видом зачитала церемониальные слова. Часть из них я послушно повторила, дала необходимые клятвы, поставила на бумаге отпечаток пальца, чем закрепила свое согласие на брак. С моей руки сняли принадлежащее обители кольцо, а вместо него надели другое – совсем простенький золотой ободок с выгравированным на нем узором, рассмотреть который при свете свечей у меня не вышло.
Пути назад не было.
Карета поверенного ждала за воротами обители. Я так давно не покидала стены, в которых провела большую часть жизни, что казалось – мне снится сон. Все вокруг размывалось и сливалось, и я не сразу поняла, что по моим щекам текут слезы. Их можно было принять за капли дождя, если бы не горьковато-соленый вкус на губах. Я вытащила из кармана платок и терла глаза до тех пор, пока не начало щипать.
А после того как слезы высохли, села в карету, забралась в самый дальний угол и отвернулась к окну, за которым сгущались летние сумерки.
Королевская резиденция выглядела как образец кичливой роскоши. Повсюду блеск, вычурная мебель, парчовые занавески. Но приближенные к королю придворные знали, что казна его не так богата, как правитель силился показать, время от времени пуская пыль в глаза иностранным гостям. Однако пока рано было говорить и о том, что королевский двор обнищал.