Боялся, потому что это было не ничего.
Но вместо этого он продолжал толкать, вкладывая весь страх и недовольство последних нескольких недель в плечи, выдавливая их прочь, в грузовик. Немало раз мимо них проезжали машины, гружёные семьями, убегающими из Лебенсраума. Лука в такие моменты отворачивался от дороги, а Яэль натягивала рукава до запястий, но обитатели машин едва одаривали неудачливых путешественников взглядом. И тем более не останавливались, чтобы предложить помощь. У них и у самих хватало проблем.
Дорога до развилки, ведущей к ферме, заняла два с половиной часа.
– Вот она! – крикнула Яэль Феликсу, который сидел в кабине за рулём, пока остальные толкали. – Поворачивай!
– Как ты это поняла? – Для Луки убегающая в сторону дорожка выглядела точно так же, как и все остальные, которые они видели до этого. Усыпанная гравием. Поросшая яростными апрельскими сорняками. Поднимающаяся на чёртов холм.
– Хенрика сказала искать их, – она мотнула головой в сторону кучи камней на краю дороги. Они были сложены со старательной небрежностью – разбросаны так, чтобы выглядеть натурально. Достаточно необычно, чтобы стать знаком для тех, кто ищет. – Эта ферма долгое время была раем для подлодок.
– Подводных лодок? – У Луки не хватило сил даже чтобы изогнуть бровь. – А мы не слишком далековато от океана?
– Для скрывающихся евреев. – Это уже была Мириам, слева от него.
Ох.
Когда конец оказался так близок, Лука удвоил старания. Его лопатки горели огненными крыльями, когда Феликс нажал на тормоза. Не понадобилось много времени, чтобы понять: что-то не так. Во дворе фермы было слишком тихо – и эта вонь. Влажная кожа, отдающая дерьмом. Пальцы, забитые гноем. Городская площадь, заваленная телами.
Смерть.
Яэль ощетинилась и отпустила бампер, неизвестно откуда доставая пистолет. Мириам повторила её движения, и обе девушки прижались к бокам грузовика. Лука заскочил в кузов, подхватывая куртку и пистолет в ней. (Не его добрый Люгер, а старенький российский. В руках он ощущался непривычно). Лука сгорбился у кабины, ожидая первого выстрела. Первого крика.
Но не такого.
– Всё чисто!
Лука выскочил из кузова. Натягивая куртку. Держа пистолет при себе.
Вонь исходила из переднего двора, из-под тучи мух. Эльзасская овчарка – безвольные конечности, спутанный мех, – оплетённая сорняками. Лука подобрался достаточно близко к разлагающемуся животному, чтобы заметить, что ему прострелили череп.
Фермерский дом был большим. Передняя дверь висела на петлях, словно расшатавшийся зуб у ребёнка. Внутри царили беспорядок и разруха. Разбитый фарфор. Перевёрнутые книжные полки. Опрокинутые матрасы. Вырванные из пола доски. Лука не мог и шагу ступить, следуя в прихожую за голосом Яэль, не наткнувшись на битое стекло.