Числа Мириам. Бесцветность Яэль.
Единственной мыслью Луки, когда он смотрел на документы, было: «Это невозможно». Никто не смог бы такого вынести. Никто не смог бы такого сделать.
Но делал. И делал, и делал, и делал вновь. Это лишь малая часть всех страданий, осознал вдруг Лука, пролистывая новые и новые бумаги. Гораздо больше таилось за внешностью Яэль. Гораздо больше навсегда осталось там, в лагере. А само преступление… девушки называли его «Эксперимент 85»? Получается, до него провели ещё восемьдесят четыре эксперимента. И сколько ещё было потом?
– Это… – Феликс сидел на полу, почти такой же бледный, как дети на фотографиях. Качал головой. – Это… не может быть правдой.
– Это правда. – Яэль, единственная из всех, ещё стояла. – Так появились меняющие кожу. Так Гитлеру удавалось столько раз обмануть смерть.
– Но они же дети, – прошептал механик.
– Да. Мы были детьми. – Мириам, сгорбившись, сидела посреди стопок документов. В её голосе, в одних связках сплелись все эти страдания – и даже больше. – Детьми недолюдей Третьего рейха. Евреев, цыган, поляков, славян и многих, многих других… Адольф Гитлер стремился стереть нас всех с лица земли. Национал-социалисты уничтожили целые народы. Неужели ты настолько наивен, что думаешь, будто несколько лет жизни что-то изменили?
Феликс спрятал лицо в здоровой ладони.
Лука не мог отвести взгляда. Больше не мог.
Целые народы. Уничтожили.
Глаза Мириам загорелись: «Что вы видите, господин Лёве?»
Лука не знал, о чём именно она спрашивает, но знал ответы. Он видел то, что теперь не мог развидеть: дело монстров, выполненное руками людей. Людей, подобных сотням кричащих Ура! коричневорубашечников на Площади Величия, смотрящих только на фюрера и никуда больше. Людей, подобных Курту Лёве.
Зубы Луки ныли, прогнивали у него во рту. К горлу подступила желчь. Глаза заволокло туманом. И даже самая жестокая попытка протереть их рукавом не смогла бы спасти на этот раз. «Не показывай эмоций, – раздался в голове предупреждающий лязг. Крик в его снегопаде мыслей. – Юноши Германии должны быть сильными».
Что хорошего в силе, если она приводит к этому?
Мириам всё спрашивала, но вопрос сменился: «Что мы упускаем? Ммм?»
Упускаем? О чём она…
Лука не был готов к последовавшему рывку. Мириам была быстра и сильна, что доказывала её старая советская униформа. Она наскочила на него, как вспышка – всколыхнулись бумаги, появившийся из ниоткуда нож прижался к горлу. В другой ситуации, в другое время Лука бы сопротивлялся. Но сейчас он был неподвижен, лёжа спиной на амбарном полу. Шокирован. Желая, чтобы кислотный привкус гнили покинул его рот.