По словам канадского ученого Лоуренса Ньюитта, всего 4 века назад северный магнитный полюс двигался на юго-восток, а с середины XIX в. возвращается на северо-запад со скоростью 50 км в год. Кроме того, ученые определили, что «новорожденное» магнитное поле не могло похвастать большой силой, но до начала нашей эры его мощь значительно возросла, а потом снова плавно пошла на убыль. Впрочем, измерения продолжаются — благо современная техника позволяет изучать геомагнитные линии не только на суше, но и в воде, и в воздухе, и даже в космосе. Это очень важно, ведь поле защищает нас от солнечной радиации, а еще свидетельствует о том, что происходит в глубинах Земли и высоко над ней.
Предсказание этого немаловажного астрономического открытия впервые было сделано в XVII в. автором законов движения планет — немцем Иоганном Кеплером. В 1610 г., анализируя труд Галилео Галилея «Звездный вестник», Кеплер прямо заявил, что, будь у него телескоп, он непременно высмотрел бы возле Марса парочку спутников (такое количество ученый считал наиболее пропорциональным). Более того, Иоганн посоветовал Галилео искать спутники в октябре следующего года, поскольку именно в это время Земля подойдет к Марсу очень близко, а сама Красная планета станет ровно напротив Солнца, следовательно, будет хорошо освещена.
В начале следующего столетия французский ученый и писатель Бернар Фонтенель в своем произведении «Беседы о множественности миров» обмолвился о наличии у Марса нескольких лун. Но самое подробное описание еще не открытых спутников дал английский писатель Джонатан Свифт (1667–1745) в романе «Путешествия Гулливера». Свифт четко указал, что у Марса два спутника: один, с радиусом орбиты в три диаметра планеты-хозяина, проходит полный круг за 10 ч; другой, с орбитальным радиусом в пять марсианских диаметров, — за 21,5 ч.
Также писатель подчеркнул, что расположение этих лун соответствует третьему закону Кеплера, а значит, и общему закону тяготения. Возможно, Свифт сделал такое предсказание, основываясь на данных о спутниках Юпитера и на ньютоновском законе, согласно которому мелкие планеты плотнее крупных во столько же раз, во сколько различаются их размеры. Но факт остается фактом: убедительное описание на страницах «Гулливера» побудило ученых заняться поисками спутников Красной планеты.
Примерно в середине XIX в. датский астроном Генрих д’Арре попытался разглядеть марсианские луны в линзовый телескоп-рефрактор наподобие того, что сконструировал Галилей. Однако прибор оказался слишком слабым, и из-за искажений изображения ученый ничего не увидел. Впрочем, уже через 30 лет это удалось американцу Асафу Холлу (1829–1907), выбравшему для наблюдений самый удачный момент — когда Солнце, Земля и Марс выстроились на одной линии, расстояние между ними было наименьшим, а сама Красная планета хорошо освещалась. И хотя оптика у Холла тоже не отличалась высоким качеством, он высмотрел близ Марса два странных, неровных, маленьких тела. Кстати, имена им придумал не первооткрыватель, а обычная английская девочка, которой, очевидно, очень нравились мифы Древней Греции и Рима, ведь Марс — это римский бог войны, а Фобос и Деймос (с греч. ― «страх» и «ужас») — его сыновья.