– Вот, товарищ Василевский, – сказал Верховный, – гордитесь! Ваши товарищи командующие четвертым Украинским фронтом товарищ Рокоссовский и командующий Закавказским фронтом товарищ Апанасенко с самого начала ударили по туркам с такой силой, что те уже через сутки запросили у нас пардону.
– По нашим данным, – сказал Молотов, – перед тем как решиться на этот визит, турецкое правительство пыталось просить Госдепартамент Соединенных Штатов Америки о посредничестве в урегулировании советско-турецкого конфликта, но там ответили, что согласно доктрине Монро они не вмешиваются в дела Старого Света…
– Так вот оно что, – с нажимом произнес Сталин, – товарищ Антонова, а вы что скажете по этому вопросу?
– Товарищ Сталин, – ответила Антонова, – я скажу, что мне очень приятно смотреть на дрессированных янки, которые усердно занимаются своими делами и не лезут в чужие. Всегда бы так было! А если серьезно, то положение Америки сейчас намного хуже, чем в январе сорок третьего года нашей реальности, ибо битва за Гуадалканал не идет ни в какое сравнение с битвой за Панаму. Положение же Советского Союза гораздо лучше, потому что окружение армии Паулюса под Сталинградом тоже не идет ни в какое сравнение с операцией «Багратион-2», в которой целиком сгорели две группы армий «Центр» и «Север». Что касается турок, то в нашем прошлом они довольно ловко маневрировали между Британской империей, Соединенными Штатами и Третьим Рейхом по принципу «ласковое теляти всех маток сосет». Теперь же возможности такого маневра нет. Британская Империя из игры выбыла, американцы в наши дела не вмешиваются, а Третий рейх сам терпит от нас одно поражение за другим. Куда в таких условиях податься бедному турку, который не хочет дождаться окончательного поражения? Вопрос, конечно, риторический. К тому же в Анкаре, скорее всего, не верят, что в своих аппетитах мы ограничимся территориями, указанными в ультиматуме. Они бы на этом точно не остановились, постаравшись под корень уничтожить враждебное государство и как минимум вырезать культурную элиту и образованный слой побежденного народа, разумеется, за исключением той его части, которая захочет воспринять турецкий образ жизни.
– Это понятно, – согласился Сталин, – но все же, товарищ Антонова, – с вашей точки зрения, нужен ли нам берег турецкий, или все-таки нет?
Антонова подумала и ответила.
– Поглощать Турцию, сделав из нее еще одну советскую республику, я бы считала нецелесообразным. Это вам не любая из европейских стран, где есть и промышленный потенциал, и человеческий материал соответствующего качества, в своей массе пригодный для переделки в советского человека. А у турок, промышленности как таковой нет, менталитет не тот и память об оттоманском прошлом еще не выветрилась, поэтому проблем от них будет больше чем пользы. Проще взять у них все, что нам стратегически необходимо, а остальное экономически ассимилировать лет за пятьдесят-семьдесят… Ну и, конечно же, повязать их неравноправными договорами, как в нашем прошлом американцы повязали Японию и Германию, а также заставить каяться за все прошлые преступления. В нашей истории Турция, между прочим, геноцид армян, ассирийцев и греков так и не признала.