– Шульгин… – простонал Говоров.
Шульгин покосился – лицо у Михаила было как у тяжелораненого. Но сам виноват! Сам виноват! Однако Дементий все же попытался свести все к шутке и заговорил со своим любимым «сталинским акцентом»:
– У тебя Ритуля – такая красавица! Вах! Что тэбе еще, дураку, нужно?
Михаил нахлобучил шляпу, тяжело вздохнул:
– Эх, Шульгин, Шульгин!
Побрел к двери… Вдруг повернулся и тихо сказал, поглядывая на портрет вождя на стене:
– Да, кстати… ты поосторожней с этими шуточками… под Сталина.
– Да я ж любя, – растерялся от неожиданного поворота разговора Шульгин. – И только для своих.
– Ну да, ну да, – кивнул Говоров, снова поворачивая к двери. – Для своих, для своих…
Он вышел.
А Шульгин тяжел вздохнул.
Что за день… идешь по тонкому льду, в какую сторону ни глянешь, кругом полыньи!
Надо, пожалуй, прислушаться к совету Михаила – насчет этих шуточек. А вот прислушается ли Михаил к его совету?..
Ну что ж, время покажет!
* * *
Как ни странно было Говорову представить, что можно смирить себя и продолжать жить рядом с Тасей в одном доме, не говоря ей ни слова о любви, держаться равнодушно, как с посторонним человеком, даже оставаясь с ней наедине, ему пришлось это сделать. Он любил Тасю, но прекрасно понимал, что развод с Маргаритой будет означать не просто чудовищный скандал, который изломает его жизнь, но и – самое страшное! – потерю детей. Какое это будет для них страшное горе! А ему как пережить презрение Кости, разочарование Лили? Нет, Лиля не будет презирать отца, но Маргарита никогда не отдаст ему дочь. Никогда, несмотря на свою ненависть к ней!
Говоров прекрасно знал, что его жена – человек с сильным характером. Она пойдет на все: на скандалы, на жалобы в обком, да куда угодно, вплоть до ЦК партии! – только бы отомстить мужу, если он только заикнется о разводе. А если он начнет доказывать, кто родная мать Лили, его сочтут сумасшедшим морально-бытовым разложенцем!
В него пальцами будут тыкать на улицах!
И Тася… Останется ли она с ним после скандалов – неизменных спутников развода?
Нет, не жестокое пророчество Шульгина об участи совхозного парторга испугало Говорова. Если бы с ним были Тася и Лиля… Ну и Костя, конечно, Костя! – он выдержал бы все. Но потерять их – нет, он не был готов к этому!
Поэтому и последовал совету Шульгина. И теперь держал себя как ни в чем не бывало. Даже ложился в постель с Маргаритой – представляя, что рядом с ним Тася…
Вряд ли жена оставалась довольна его торопливыми, скупыми ласками: ведь в эти минуты Говоров думал только о себе, о том, чтобы снять то неимоверное напряжение, в котором пребывал постоянно. Однако для Маргариты, кажется, имело огромное значение уже хотя бы то, что муж вернулся в супружескую постель и, пусть лишь внешне, у них нормальные отношения – и днем, и ночью.