Как будто подтверждая его слова, широко распахнулись двери, и из них буквально вылетело тело какого-то господина.
– Ну вот, извольте видеть, – прогудел привратник, – его благородие господин Ножин нас покинули!
– Это какой же Ножин, часом, не корреспондент ли «Нового края»?
– Они самые. И то сказать, господа офицеры его жалуют и даже сами и пригласили, а вот поди же ты. Как подвыпьют, так стрюцкий, и шабаш!
Пока швейцар рассказывал все это внимательно слушающему Прохору, журналист поднялся из пыли и, отряхнув сюртук, принялся возмущаться:
– Это черт знает что такое! Я не позволю так обращаться с представителями свободной прессы! Я дворянин! Я на дуэль могу…
– Господин репортер, не извольте шуметь, – прервал его излияния отставной матрос, – у нас тут приличное заведение-с!
Газетчик внимательно посмотрел на его пудовые кулаки и заметно стих.
– А что, братец, их императорское высочество сегодня не появлялись? – тихонько спросил швейцара камер-лакей.
– А вам бы это за какой надобностью? – насторожился верзила.
– Ты, тля худая, отвечай, коли тебя спрашивают, – строгим голосом спросил незаметно подошедший старый матрос.
– Чего? – недоверчиво протянул швейцар в ответ. – Ты чего, старинушка, ополоумел?
– Это ты, Пантюшка, ум последний пропил в своем кабаке, – немедленно ответил великокняжеский вестовой, добавив для образности пару крепких выражений.
– Архипыч? – выпучил глаза тот в ответ. – Живой еще, старый черт!
– Не дождешься, паскуда. А теперь говори, а то пока я тут с тобой лясы точу, у нас, чего доброго, лошадей уведут.
– Не, не уведут, – осклабился верзила, – у нас тут не озоруют. А что до их императорских высочеств, так они оба у нас нынче. А потому опасаемся, как бы чего не вышло. Все-таки один по кавалерии, а другой по морскому ведомству, сами понимаете, всякое бывает.
– Что? – воскликнул подслушавший их репортер. – Так они оба тут! Немедля пропусти меня обратно! Боже мой, такая удача, а меня выш… как они могли!
– Ваше благородие, – строго посмотрел на него швейцар, – людским же языком говорю, извольте не шуметь!
– А как бы узнать, Алексей Михайлович в порядке? – спросил Прохор, дождавшись, пока представитель свободной прессы затихнет.
– А чего им сделается? Сидят в отдельном кабинете, да…
Рассказ привратника прервал звук бьющегося стекла и резанувший по ушам истошный женский крик. Следом из выбитого окна вылетел, отчаянно при этом матерясь, какой-то субъект и покатился туда, где пару минут назад валялся Ножин.
– Тьфу ты, пропасть! – вздохнул отставник и опрометью ринулся внутрь заведения.