К общему удивлению, адмирал Лощинский, услыхав свое имя, сделал недовольное лицо и сердито пробурчал:
– Попрошу не вмешивать меня, господа, в то, что не имеет ко мне касательства!
Воцарилось неловкое молчание, и лишь уже вполне пришедший в себя Фок злорадно хмыкнул:
– Да уж, с таким отношением к обороне немудрено японские брандеры проворонить!
– Господа, господа, – Стессель попытался затушить готовую снова вспыхнуть перепалку, – давайте о деле! Если флот гарантирует невозможность высадки противника в Дальнем…
– О да, целостность прохода они уже гарантировали…
– Ваше превосходительство, – не выдержал Алеша, – если генерал Фок не будет тщательнее подбирать слова, ему придется подбирать себе секундантов!
На какое-то время все собравшиеся замолкли, пытаясь осознать слова великого князя, но тут тишину разорвал совершенно сатанинский хохот Бориса Владимировича, которого это происшествие привело в совершеннейший восторг.
– Браво, Алешка! Так его, крысу в лампасах!
– Борис Владимирович, как вы можете, – попытался урезонить его растерявшийся начальник укрепрайона.
Однако успокаиваться член императорской фамилии явно не собирался, а, наоборот, впав в аффектацию, принялся выкрикивать, брызгая слюной:
– Трусы! Драться надо, а не в крепости отсиживаться!
Бедлам продолжался еще некоторое время, пока Борис так же внезапно не успокоился и не впал в апатию. Совещание было скомкано, и адмиралы, сухо откланявшись, вышли вон. За ними двинулись некоторые генералы, а следом вывели почти не сопротивляющегося лейб-гусара, и Фок и Стессель наконец остались одни. Довольно долго прослужив на Дальнем Востоке, генералы прежде были мало знакомы, но оказавшись в Порт-Артуре, неожиданно сошлись. Трудно сказать, что их свело, общие воспоминания о войне на Балканах или Китайском походе, но отношения довольно скоро стали вполне приятельскими, если не дружескими.
– Право, Александр, что на тебя нашло? – принялся было выговаривать хозяин. – Зачем ты так?
– Да ладно тебе, Анатоль, – крутнул шеей Фок, – скажи лучше, зачем ты позвал этого клоуна в венгерке?
– Как ты можешь так говорить? – выпучил глаза Стессель. – Это же оскорбление члена…
– Если бы этот член, – генерал сделал паузу и почти выплюнул: – императорской фамилии, не вмешался, вполне можно было обратить эти слова против его августейшего дядюшки.
– Но Алексей Михайлович практически сделал тебе вызов!
– Велика беда! Сам знаешь, на проституток и великих князей не обижаются! К тому же они не могут участвовать в дуэли без разрешения государя, и вряд ли он его получит. Ну, а уж коли получит, то пусть пеняет на себя. Я вообще не понимаю, чего вы носитесь с ним, как дурак с писаной торбой? Ах, Алексей Михайлович то, ах, Алексей Михайлович сё!