– Мила, смотри, эти люди похожи на крыс, бегущих с корабля! – воскликнул тоненьким голосом закутанный в башлык Сережа, обращаясь к тетке.
Точность сравнения так поразила взрослых, что они даже не нашлись, как ответить десятилетнему мальчику.
– Вот что, Фима, – решительно заявила мадам Егорова, – ты как хочешь, а мы никуда не едем! Почему мы должны куда-то бежать? Нет, я решительно этого не понимаю и никуда не поеду!
– Но, Капочка, – промямлил, пытаясь возразить чиновник, – как же так…
Однако его никто не слушал, а сын бросился целовать мать.
– Людмила Сергеевна, – попытался воззвать он к свояченице, – скажите хоть вы…
– Ефим Иванович, – решительно отвечала она ему, – я совершенно согласна с Капой и Сережей. Война еще только началась, и ни малейшей опасности пока нет.
– Но что же нам делать?
– А давайте отправимся на пристань, – закричал донельзя довольный решением взрослых гимназист. – Наша эскадра сражается с японцами и уже наверняка победила! Пойдемте, мы все узнаем первыми.
– А почему бы и нет, – поддержала предложение сына Капитолина Сергеевна, – вот только заедем домой, оставим багаж, переоденемся, а тогда можно и на пристань.
– Но, мамочка, – начал было канючить Сережа, – тут же совсем недалеко!
– И прежде непременно покушаем, молодой человек! – немедленно пресекла это безобразие мать.
Попасть на пристань в тот же день у них, впрочем, не получилось. Сначала Ефима Ивановича вызвали на службу, затем послышался далекий разрыв залетевшего в город шального снаряда, и Егоровы кинулись прятаться в погреб. Наконец, к вечеру погода ухудшилась, подул ветер и пошел снег, так что идти на пристань стало решительно невозможно. Но едва на следующее утро немного распогодилось, Серёжа буквально потащил семейство в порт.
Город к тому времени пришел в более-менее спокойное состояние. На улицах было много патрулей, следивших за порядком. Всюду были развешаны прокламации с приказом наместника о введении военного положения во Владивостоке и всех местностях, принадлежащих КВЖД, а также осадного положения в Порт-Артуре ввиду появления рядом с ним неприятеля.
Гавань представляла собой не слишком привычное зрелище. Обычно хотя бы часть эскадры находилась на внешнем рейде, а теперь целиком собралась на внутреннем, за исключением подорванного «Ретвизана». Другой пострадавший броненосец, «Цесаревич», уже ввели в «большой ковш», а «Палладу» готовили к постановке в док. Помимо военных кораблей выделялся только что пришедший из Шанхая большой пароход с надписью «Маньчжурия» на борту. Это принадлежащее КВЖД грузопассажирское судно каким-то непонятным чудом прошло мимо японских дозоров