Все минные постановки были немедленно прекращены, а проводившие их суда вернулись в порт. Заняться великому князю было решительно нечем, он, крайне переживая, что не смог отправиться в спасательную экспедицию на «Боярине», с тревогой ожидал новостей. Увы, беда не приходит одна, и к вечеру сообщили, что посланный на помощь крейсер также подорвался на своем же минном заграждении. Кроме того, пришли подробности о катастрофе на «Енисее». После того как случился взрыв, его командир Степанов отдал приказ экипажу спасаться, сам лично проследил, чтобы все заняли места в шлюпках, после чего остался на тонущем корабле. Его пытались увести с судна силой, но он вынул револьвер и приказал оставить его в покое. На «Боярине» картина была несколько иной. После подрыва, от которого погибло более десяти человек, крейсер погрузился по самые иллюминаторы. Попытка подвести пластырь ни к чему не привела, и командовавший кораблем Сарычев приказал команде эвакуироваться. Экипаж оставил судно в полном порядке, последним с него сошел сам командир. Эта история вызвала известный резонанс в офицерской среде. По крайней мере, в управлении порта все только и обсуждали поступки Степанова и Сарычева, до хрипоты споря, кто поступил более правильно. В большинстве все сходились, что Сарычев абсолютно прав, что не стал жертвовать собой вместе с погибающим кораблем. И, разумеется, никто и не подумал упрекнуть в трусости получившего Георгиевский крест за Таку командира «Боярина».
– А что вы думаете, Алексей Михайлович? – обратился к великому князю кто-то из спорщиков.
– Трудно сказать, господа, – замялся тот в ответ, – все обстоятельства дела еще неизвестны, но в любом случае я полагаю, что для русского офицера более прилична смерть в бою, нежели от собственной руки. Кстати, а вы не знаете, скоро ли затонул «Боярин»?
– Очевидно, в самом скором времени, – отозвался спрашивавший, – взрыв мины – это не шутка.
Увы, на следующий день пришло известие, что спорщики и сам капитан второго ранга Сарычев ошиблись. Подорванный крейсер и не думал тонуть. Как доложили наблюдавшие его с берега, «Боярина» носило течением по всей бухте, но пока он оставался на плаву и погружаться в пучину вод не собирался. Оставшийся на ночь в управлении и потому получивший это известие первым Алеша кинулся к Греве, требуя немедленно организовать спасательную экспедицию. Адмирал с минуту поразмыслил и, велев подать себе экипаж, отправился к наместнику согласовать действия. Определенный резон в данном поступке был. Имеющимися у начальника порта средствами вполне можно было спасти крейсер, но только при отсутствии противодействия японцев. Если рядом окажется даже занюханный миноносец или канонерка, то отбиться им будет весьма проблематично. Дать прикрытие спасателям мог только Старк, а поскольку он без совета с Алексеевым ничего не предпринимал, то вполне логично было первым отправиться к нему. Увы, даже такой хитрый маневр не привел к ускорению дела. Просовещавшись целый день, адмиралы лишь к вечеру постановили наутро направить на поиски и спасение «Боярина» миноносцы «Выносливый» и «Грозовой». Принятое решение привело великого князя в отчаяние. Зимой совсем не редки были ветра, которые вполне могли увлечь незнамо куда многострадальный крейсер. Нельзя было терять ни секунды, но, к сожалению, сделать ничего было нельзя. В черной меланхолии вышел Алеша из здания Управления и направился к пристани. Там постоянно шла какая-нибудь суета, и он надеялся хоть немного развеяться.