– Владимир Иванович, дорогой, сколько лет, сколько зим, – горячо поприветствовал его приятель в порту, – каким ветром?
– Да вот, нужда-с!
– Ну, это не нужда, а так, нужденка, – засмеялся собеседник, – послушай, но ты же не на «Ангаре» служишь. Хочешь сбежать от своего великого князя, готовишь запасную гавань?
– Ну что ты, Николай Николаевич, у нас с его высочеством все хорошо. Что вы его так боитесь?
– Да никто его особенно не боится, – отмахнулся собеседник, – нет, когда он своим взглядом смотрит, бывает, люди и теряются, а так просто лишь…
– Просто лишь?..
– Ну, как тебе объяснить, сам понимать должен, великий князь…
– Ну, ладно, ладно, – засмеялся Семенов, – понимаю. «Ангару»-то выручите?
– Отчего не выручить, выручим!
– А сразу нельзя было без волокиты? Все-таки время военное.
– Побойся бога, Владимир Иванович, небо и земля перейдут, а отчетность не перейдет!
– Полноте балаганить! Хлопнет 12-дюймовый снаряд в вашу отчетность – и нет ее; хлопнет в склад – и нет склада!
– Исполать им! Чего лучше такого оправдательного документа, как дыра от 12-дюймового! А пока такового не имеется, пожалуйте требуемый законом!
– Однако же вы сейчас распорядились и без документа…
– Это совсем другое дело! Это – уважение хорошему человеку! Вы мне сказали: что, как, почему. Я вам верю и вижу, что документ обеспечен, всё равно что в кармане… А без этого – ни-ни!
– Так что, будь я не я, не дали бы?
– Пока требование не прошло бы все подлежащие инстанции, ни в каком разе!
– Да если нужно! Понимаете, по условиям военного времени нужно! – горячился Семенов.
– Порядок требований сверх штата ясно определен…
– Вы меня просто травите!
– Совсем нет, и не злитесь – печенке вредно! – смеялся приятель. – Да что! – вдруг вскочил он. – Вот вам пример! Старка чуть под суд не отдали! Чуть не утопили! А выплыл! Почему? Из-за бумажки! Знаете? Он рапорт подавал о необходимости мер предосторожности… Так вот рассказывают, что как раз 26 января заходит он в штаб и спрашивает: «А что мой рапорт?» Ему показывают. На рапорте резолюция: «Преждевременно». Он его взял и – в карман. Ему так и сяк, говорят: «Следовало бы пришить к делу…» А он: «Чего же, – говорит, – если отказано», – и ушел. Тогда-то на это и внимания особенного не обратили, а как пришла беда да повели дело к тому, что он, дескать, во всем виноват – так он только похлопал себя по карману, хотите, мол, покажу бумажку кому следует?.. То-то и есть!.. Нет, голубчик! Бумажка – святое дело! На словах только в любви объясняются! Есть бумажка – чист как голубь. Нет ее – пропал, как швед под Полтавой!