— Зато, — утешила я ее, — нам теперь не нужно заботиться ни о квартире, ни о питании. И, в конце концов, можно ведь относиться ко всему этому просто как к игре, правда?
Еще через день мы переселились в маленькую комнатку на первом этаже нашего центра и приступили к учебе и тренировкам.
«Каждый по-настоящему пережитый второй раз исправляет первый», — утверждал Хаббард.
Чтоб освободиться от отрицательных эмоций, мы с Надей раз по десять рассказывали друг другу трагические или просто печальные истории нашей жизни, постепенно поднимаясь от слез к смеху. Мы хохотали над всеми нашими несчастьями, и хохот всегда означал еще одну ступеньку на пути к очищению и освобождению. Невозможно описать, какой восторг я испытывала после сеансов. Казалось, пузырьки воздуха всплывают со дна моей души, и все вокруг искрится и переливается. В таких состояниях я всегда нащупывала тайные пружины своих поступков и находила решение своим проблемам, если они хоть сколько-нибудь еще продолжали меня волновать.
Мы с Надей знали друг о друге все, делились друг с другом интимными переживаниями, признавались друг другу в грехах, не стыдясь, плакали друг при друге и смеялись.
Однажды я рассказывала ей, что, когда ночую в палатке, у меня возникает ощущение, что я в клетке, из которой нет выхода, и вдруг поняла, что всегда бессознательно выбираю любовь без взаимности, потому что чья-то сильная привязанность тоже клетка для меня.
— Повторяй: «Я попалась в клетку!» — попросила Надя. Я стала повторять, и почувствовала жар в позвоночнике с давлением в солнечное сплетение, и, сидя на стуле, стала гнуться и скрючиваться, пытаясь пробить головой невидимое препятствие.
Ночью у меня начался сильный насморк, а кожа на голове болела, словно я где-то ударилась и набила шишки.
Следующее утро ничем не отличалось от всех прочих, разве что солнце светило чуть ярче, да за окном, сверкнув ярко-красным опереньем, пролетел кардинал. Следующее утро ничем не отличалось от прочих, но странная тоска жгла меня и не находила выхода. Раскрыв Хаббарда, я нашла: «Если вы попадете в собственные роды, у вас может начаться насморк и головные боли…»
«Значит, это не фантастика, — утвердилась я в подозрениях. — Судя по всему, я действительно попала в свое рождение». Это почему-то не радовало меня. Скорее даже пугало.
— Что с тобой, маленький? — присела рядом Надя. — Ты ведь знаешь, — провела она ладонью по моей щеке, — у нас есть не только активный ум, но и реактивный. Вот этот реактивный и душит сейчас тебя. Мне придется написать докладную в службу поиска, — поднялась она. — Они проверят, что с тобой не так, и определят, в чем дело.