— Тебе ничего не хочется?
— Мне хочется летать, очень хочется летать.
— Хорошо. На сегодня занятия закончены. Иди домой. Я тебе позвоню.
Так вот что такое экстаз! Вот что такое раскованные эмоции! Наконец-то я начинаю это чувствовать.
Я лежу на диване в комнате Павла Егоровича, и свет потушен, и он сидит, склонившись надо мной, и тихо и медленно говорит:
— Тебе хорошо. Приятное тепло разливается по твоему телу. Посторонние звуки исчезают. Ты не слышишь ничего, кроме моего голоса.
Я все слышу — и тиканье часов, и шум дождя за окном, и скрип трамвайных колес.
— Павел Егорович, я все слышу!
— Ну что ж, нам придется тогда революционизировать нашу систему. Юра, шприц!
— Какой шприц? Я не хочу!
— Лиля, тут хочу и не хочу только я!
— Я ухожу, Павел Егорович! Мы с вами договаривались о том, чтобы заниматься йогой, а вы, очевидно, хотите ввести мне какой-нибудь наркотик!
— Ну и чего же ты боишься, дурочка? Наркотик может за пять минут вызвать то состояние, которого йоги добиваются десятилетиями.
— Ну ладно, попробуем еще раз. Может быть, получится без него.
Я стою с поднятыми вверх руками и ритмически покачиваюсь.
— Тебе ничего не хочется?
— Мне хочется летать.
— Лия, женщина может постичь истину только одним путем, путем слияния с мужчиной. Тебе ничего не хочется?
Все кружится перед глазами. Дикое, нечеловеческое желание полета.
— Сливаться нужно только по любви.
— Ты не должна меня любить. Ты должна любить только Бога, и, соединяясь со мной, соединяться с Богом. Тебе ничего не хочется?
— Мне хочется летать.
— Тебе не хочется снять кофту?
— Не-е-ет!
Неужели это я так кричу?
— Юра! Выводи ее из этого состояния. Садись. Успокойся.
— Я не хочу слияния!
— Чего же ты хочешь? Вести тот же ортодоксальный образ жизни, который вела до этого? Какие ценности ты видишь в жизни?
— Я не хочу ваших ценностей.
— Хорошо. Иди, ищи свои.
Как мне плохо! Боже мой, как мне плохо! Всю свою жизнь я искала и ждала учителя, который знает, что делать, которому можно поверить безоговорочно.
А потом я иду, плача, по школьному коридору, и кто-то кричит мне «Сарра», и я беру этого кого-то за ухо и кручу это ухо изо всех сил.
— Ой, отпустите, больно!
— Ничего, пусть поболит.
И другой кто-то опять кричит мне «Сарра», и я даю ему звонкую затрещину. А потом в своем классе объявляю жестко:
— С нынешнего дня каждая тема урока — это тема вашего будущего сочинения. Домашних сочинений не будет. Темы сочинений вы будете получать в классе и в классе писать. Выбирать темы вы не сможете, я их буду вам назначать. Если хотите хорошо написать сочинение, конспектируйте то, что я вам говорю. Тетрадками пользоваться будет разрешено.