Я повернулся, встретив взгляд Рэйна, с улыбкой следящего за сыном. Он посмотрел на меня.
— Я не знаю, зачем вы сюда приехали. Не знаю, что вы сделали, хотя почувствовал отголосок этого. Это будто зов Тинтальи, когда она делала меня Элдерлингом. Как у вас это получилось? Я думал, на такое способен только дракон.
— У этого мужчины много талантов, — произнесла Янтарь.
Она встала, отодвигая стул и, касаясь пальцами края стола, подошла к нам. Лант отошел в сторону, уступая ей место рядом со мной. До боли знакомым жестом Янтарь взяла меня за руку. Молли. Так Молли касалась меня, когда мы шли по рынку, и ей нужно было мое внимание, или когда просто хотела ощутить мое прикосновение. Так никогда не касался меня Шут в те дни, когда мы сражались и бродили бок о бок. Но в этот момент он был Янтарь, и ладонь его властно легла на мое запястье. Я заставил себя стоять спокойно и выдержать это прикосновение. Как лошадь под странным всадником, подумал я, и обуздал желание освободиться от него. Я не знал, в какую игру он играл, и не посмел портить ее.
— Лечение Скиллом, — негромко сказал я. — Но это получилось случайно. Мне бы сесть теперь.
— Конечно! — сказала Янтарь, а Лант уже двигал ко мне один из свободных стульев. Я опустился на него и пытался понять, что же только что произошло.
— Вы выглядите так, будто умеете работать с этим, — услышал я голос Рэйна.
Он взял мой стакан и щедро плеснул в него бренди. Мне даже удалось поблагодарить его, когда стакан оказался у меня под носом. Было ощущение, будто я погрузился в могучее и быстрое течение, а потом меня выбросило на берег. И до сих пор поток с невыразимым удовольствием перекатывался через меня. «Помоги мне вернуться!» однажды попросил Верити. Но сейчас никто не мог помочь мне. Я даже не был уверен, хочу ли я помощи, или хочу уйти туда. Течение Скилла манило, кипело силой и наслаждением. Зачем мне отказываться от этого? Я медленно, будто закрываясь от наводнения плотиной и грязи, поднял стены. Но хотел ли я скрыться за ними? Шут… Янтарь… стояли позади меня. Я почувствовал, как на мои плечи опустились руки, даруя силу. Я вздохнул и полностью спрятался за стенами. Искушение отступило.
В комнату вернулась Малта, неся на блюде плоские желтые пирожные. За ней шли двое слуг, с жареной птицей и тарелкой темно-оранжевых корней, которые нам подавали на обед. Глаза мальчика загорелись, а отец громко рассмеялся. Фрон нетерпеливо схватил одно из пирожных и впился в него зубами. Пока сияющий слуга выкладывал толстый кусок мяса на его тарелку и раскладывал овощи, мальчик с удовольствием хрустел лакомством. Он обратился ко мне, не успев дожевать: