– Подождите… – пробормотала она настороженно. – Я ничего не понимаю!
Теперь изумилась Тася:
– Как? Ты что, не прочла мое письмо?
– Я ничего не читала, – удивленно покачала головой Лиля.
– Но как же… – растерянно пробормотала Тася. – Миша, Миша! Она не прочла письмо!
– А какое письмо, Тася? – удивился и он.
– Но я же написала письмо! В день твоего шестнадцатилетия! – сбиваясь, пыталась объяснить Тася. – Прямо перед своим уходом. Я там все объяснила… как ты у меня родилась, как я потеряла тебя после бомбежки… Я же уверена была, что ты все прочла, просто не смогла понять меня!
Лиля ошарашенно смотрела на нее.
Да нет, не может быть! Неужели Тася в самом деле сказала это: «Ты у меня родилась»?
– Значит, ты моя…
Она не могла произнести это слово, хотя отец уже шевелил губами, как бы подсказывая его, и Тася смотрела с таким волнением!
Нет, Лиля не могла ее назвать матерью. И никогда не сможет! У нее есть мать, и никакая другая ей не нужна – тем более такая, которая лгала ей всю жизнь, так умело притворялась…
Зачем? Почему?! Ведь сколько Лиля себя помнит, Тася всегда была рядом! И если сейчас она говорит правду, как она могла позволить, чтобы Лиля называла матерью другую женщину?!
– Какие же вы… – с трудом выговорила она. – Какие же вы обманщики и лицемеры. Да – обманщики и лицемеры, вот вы кто!
Кончится ли когда-нибудь этот день?!
Лиля кинулась вон из комнаты, словно надеясь убежать от невыносимой, оскорбительной лжи, которая на нее вдруг обрушилась.
Родион, что уже давно с беспокойством поглядывал на этих троих, бросился следом.
– Миша, она не простит… – пробормотала Тася, безнадежно глядя вслед дочери. – Ничего не изменилось! Она не простит.
Говоров молчал, находясь в полной растерянности.
Тася посмотрела на него, печально улыбнулась и произнесла:
– Хотя что прощать-то? Прощать нечего! Я ведь ничего плохого не делала. Я любила ее, заботилась о ней. Ну, сказали мы ей, что…
Она осеклась и безнадежно, сникнув, прошептала:
– Господи, какое же это несчастье – иметь дочь, которой ты не нужна!
– Ну, главное, что сказали, – погладил ее по плечу Говоров. – Главное, что сказали!
Тем временем Лиля, ничего не видя перед собой от слез, сбежала по лестнице и остановилась только потому, что закончился пролет и она уткнулась в подоконник.
– Лиля! – налетел на нее сзади встревоженный Родион.
Обнял и горячо, сочувственно зашептал:
– Лиль, постой! Успокойся! Ну я понимаю, что для тебя это как гром среди ясного неба! Но ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Теперь у тебя две мамы, два папы. И какие папы! Шульгин, к примеру… Судя по тому, как одета твоя мама…