После всех треволнений нынешней ночи Чарльз всё-таки смог заснуть. Через три часа он проснулся сам и разбудил сумрачного с похмелья брата. Быстро одевшись, оба вышли из дома и сели в экипаж.
— Как ни крути, Джон, но Гленоргов на свете осталось лишь двое, и ради памяти матери мы должны попробовать начать всё сначала, — сказал брату Чарльз и ободряюще улыбнулся. Джон ответил робкой кривоватой улыбкой.
Дав сигнал трогать, герцог устроился рядом с мгновенно задремавшим братом. Экипаж выехал из ворот особняка и резко повернул, объезжая ограду соседнего дома. Чарльз посмотрел в ту сторону и обомлел. В проёме одного из распахнутых настежь соседских окон сидела встреченная в порту девушка. Склонив голову к плечу, она мечтательно глядела на розовеющий край неба, а блестящая волна кудрявых рыжеватых волос, соскользнув с подоконника, свешивалась почти до резного фронтона первого этажа. Из одежды на романтичной красотке имелась лишь полупрозрачная ночная рубашка. Соскользнув, кружевная оборка обнажала тонкое плечико, да и всё гибкое тело девицы явно просвечивало сквозь тонкий батист, выставляя напоказ юные прелести. Девица скользнула лукавым взглядом по карете, пожала плечами и рассмеялась.
— Какое бесстыдство! — пробурчал раздражённый Чарльз.
Стало противно. Ну надо же — такая молоденькая, а уже потаскуха! Герцог закрыл глаза, чтобы не видеть нахалку. Тогда, на мостике корабля, девица смогла чем-то затронуть его душу, и вот, пожалуйста, какое разочарование! Юная красавица на поверку оказалась всего лишь очередной распутницей. Впрочем, на сей раз Чарльзу не было до неё никакого дела. Подобные женщины не стоили того, чтобы тратить на них мысли и чувства. Чарльз наконец-то успокоился и вскоре уснул, а проснулся уже вечером у ворот Гленорг-Холла. Вот они с братом и дома! Здесь они с Джоном и останутся, а проклятущий Лондон пусть горит синим пламенем или, того лучше, вообще провалится в тартарары.
Глава двадцать третья. Первые впечатления
Лондон поразил Долли — впечатлений оказалось столько, что она так и не смогла заснуть. Ласковая прохлада летней ночи манила в сад, но княжна не рискнула выйти из комнаты: кто его знает, как в Англии относятся к ночным прогулкам.
Валяться в кровати и глядеть в потолок уже надоело, и Долли забралась на подоконник распахнутого окна. Время близилось к рассвету, и над респектабельным лондонским районом, где ей теперь предстояло жить, стояла звенящая тишина. Звёзды только начали меркнуть и пока ещё переливались алмазными искрами в безоблачном густо-синем небе.