Лаврентий задумал сыграть на самолюбии Долли — показать ей всю эту разруху и, изобразив восхищение умом и жизненной хваткой княжны, спросить совета. Долли должна была клюнуть — женщины всегда покупаются на лесть… Ну почему эти дожди пошли так не ко времени?! Островский в раздражении хлопнул кулаком по раме, и ветхая замазка отвалилась, упав ему под ноги, а одно из стёкол начало сползать из своего гнезда вниз.
Выругавшись, Лаврентий подхватил падающее стекло. Что за чёрт? Всё в доме рассыпалось на глазах. Островский прижал стекло, стараясь вновь закрепить его, но поневоле отвлёкся: за окном вдруг началась подозрительная суета. Во двор въезжала ямская карета.
«Боже мой, только не Илария!» — ужаснулся Лаврентий.
Но его наихудшие предчувствия сбылись. Карета остановилась, и из неё вышла мачеха. За ней вылезла Анфиса и небрежно, словно куль, вытащила женщину в чёрной душегрейке. Лицо незнакомки было замотано платком чуть ли не до бровей.
— Дорогой, мы привезли сюда эту святую странницу, потому что по дороге на богомолье несчастная заболела, — громко, так чтобы слышал ямщик, сказала Илария и уже тише добавила, обращаясь Лаврентию: — Понял?
Женщины подхватили больную под мышки и потащили в дом — идти сама несчастная не могла, носки её грубых ботинок прочертили свежие борозды в раскисшей от дождя земле. Лаврентий расплатился с ямщиком и поспешил вслед за мачехой. Он подозревал, что его наполеоновским планам пришёл конец, но до последнего надеялся на лучшее.
Женщин он нашел в спальне Иларии. Мачеха склонилась над лежащей на кровати больной, Анфиса держала в руках платок и чёрную душегрейку. Лаврентий кашлянул, привлекая внимание мачехи. Та обернулась и расцвела улыбкой.
— Мой дорогой, я привезла тебе подарок, дарю тебе последнюю розу.
Илария извлекла из висящего на запястье ридикюля чуть приоткрывший лепестки тёмно-красный бутон и протянула его Островскому.
— Я всегда буду дарить тебе цветы, — пообещала мачеха. Глаза её сияли, а нежный румянец явно молодил. — Я так счастлива за нас, Малыш.
Прозвище из далекой юности в столь неподходящей ситуации больно резануло слух, и Лаврентий оттолкнул розу.
— Да, любимый, ты, как всегда, прав, — как будто бы не поняв его, согласилась Илария, — нужно сразу сделать с цветком то, что положено.
Она склонилась к мнимой больной. На постели, смежив веки, лежала совсем молодая девушка с толстой русой косой. Илария вколола цветок в пряди около виска.
— Что ты сделала с этой девчонкой? — спросил Островский.
— Ничего… Моя настойка безотказна… Сейчас нашей гостье снятся прекрасные сны, а когда она проснётся, мы поиграем, — отозвалась Илария. Она окликнула Анфису и приказала: — Найди бездельников, считающих себя здешней прислугой, и вели растопить баню.