А вот попасть в засаду я нисколько не опасался. Потревоженное эфирное поле успокоиться еще не успело, затухающие колебания доносились издали, откуда-то из самой чащи леса. Беглец не потрудился заглушить биение внутренней энергии — либо не посчитал нужным, либо попросту не успел, и теперь незримая стихия вскипала и колыхалась в такт ударам его сердца.
До меня докатывались едва уловимые отголоски этих искажений, но хватало и этого. Я взял след. Азарт придал сил, истинное зрение раскрасило осенний лес в недоступные простецам цвета, мир стал понятен и прекрасен. У колдуна не было никаких шансов спрятаться от меня. Отыщу стервеца даже на дне морском!
На глаза попались протянутые меж деревьев призрачные нити; заклинатель все же оставил ловушку, вполне способную погубить неосторожного преследователя. Влетишь, запутаешься, да так и останешься висеть ссохшейся мумией. Даже зверье кости обглодать побрезгует.
Запалить усилием воли порох или усыпить человека мог любой ритуалист, в этих же нитях чувствовалась магия темная и запретная. Удивляться тут нечему — а кто еще свяжется с душегубами? — но прежде у меня теплилась надежда, что на большой дороге решил пошалить какой-то недоучка. Ан нет, не судьба.
— Святые небеса! — выдохнул я и замедлил шаг, став куда внимательней поглядывать по сторонам.
И даже так биение чужой силы понемногу усиливалось; колдун больше не убегал. Уверился в собственной безопасности или поджидает преследователей? Кто бы подсказал…
Деревья неожиданно расступились, и над небольшой прогалиной показалось пасмурное небо, дальше топорщились сухими ветвями мертвые сосны, белел припорошенный снегом поваленный ствол. Густой подлесок темнел бурой листвой, обзор сократился до пары десятков шагов. Всюду валежник, рыжий бурьян да голые ветви облетевших кустов. И тропа.
Незримая стихия по-прежнему подрагивала, потревоженная энергетикой беглеца, отыскать его не составляло никакого труда, но я не спешил. Эфирное поле уплотнялось и окутывало липкой незримой паутиной, теперь оно ощущалось буквально физически. Протяни руку — и прикоснешься. Но прикасаться не хотелось.
Впереди было место силы. Эманации потустороннего пронизывали все кругом, грели жаром незримого светила, дурманили сознание и сбивали с толку. Лишенные дара простецы не могли долго противостоять этому пагубному воздействию; они теряли над собой контроль и творили в подобных местах жуткие вещи. А на кровь, страх и боль будто акулы из глубины являлись обитатели запределья. Бестелесные духи мне не страшны, но чернокнижник — не простец, он может докричаться до кого-то действительно опасного.