Происходил Типун из семьи безземельных кметов, издавна батрачивших на соседей. Во время очередной междоусобицы его забрили в солдаты люди местного сеньора, а вкусив вольной жизни, возвращаться в родную деревеньку Ганс не пожелал и прибился к Сизым псам, где служил под командованием Угря. С ним и ушел на вольные хлеба, соблазненный звоном полновесных золотых. Моих золотых.
Громила подвинулся, освобождая место, и спросил:
— Только два пива? А мне?
— Тебе и заказал, — фыркнул Угорь. — Разве сеньор обер-фейерверкер снизойдет до такого пойла? Он вина себе возьмет!
Ганс повернулся ко мне. Я кивнул, и громила расслабился.
— Второй день штаны без дела просиживаем, — пожаловался он, хрустнул сбитыми костяшками. — Даже в морду никому ни разу не дал.
— Успеешь еще, — уверил его Угорь, вытер лоснящееся лицо и гаркнул во всю глотку: — Где там наше пиво?! Хозяин, ты уснул, что ли?
— Ты привлекаешь к нам внимание, — укорил я его.
— Я? — удивился Ланзо. — Да нас скорее запомнят, если мы как мыши сидеть будем!
Замотанная подавальщица притащила пару кружек, и тогда фрейлейн Герда, про которую я совсем позабыл, перегнулась через стол и спросила столь тихо, что едва удалось разобрать слова:
— А где Хорхе?
— Занят, — ответил я.
Фрейлейн Герда печально кивнула и опустилась обратно на скамью.
В нашем мире у сироты-подкидыша не так уж много путей в жизни, особенно у девочки с явственной толикой сарцианской крови. Но Герде повезло: обычно дети от смешанных связей отличались яркой внешностью, она же родилась серой мышкой, смуглой и чернявой, с унылыми черными глазами и неброским личиком. Сутенеры ею не заинтересовались.
Герда промышляла воровством, и промышляла ловко; к пятнадцати годам она не только не лишилась руки, но даже не обзавелась каторжанским клеймом. Хорхе высмотрел ее среди маркитантов, колесивших за Сизыми псами, и убедил меня нанять совсем молоденькую тогда девчушку. Жалеть об этом не пришлось: Герда могла проникнуть туда, куда была закрыта дорога мужчинам, искусно вскрывала замки и отличалась умением день-деньской ходить за человеком по пятам, не привлекая к себе внимания и не бросаясь в глаза.
Ганс влил в себя половину кружки, обтер губы тыльной стороной ладони и спросил:
— Чем займемся?
— Проверим одну квартиру, — ответил я, намеренно упуская подробности.
— Когда?
— Допивайте и пойдем.
Ланзо надул щеки.
— Тру-ту-ту! — задумчиво протрубил он и напомнил: — Еще не стемнело толком.
— Мы на службе епископа! — парировал я и предупредил: — Действуем официально. Никто никого не бьет без моего приказа. И без моего приказа никто ничего не трогает.