Адам подошел к креслу и одним ударом повалил его на бок. Его распирала злость. А винить было некого. Не на ком сорваться. Нанта мертва. Она мертва и больше никогда не вернется. Его сын умер, не успев сделать первый вдох.
Они умерли, не дав ему возможности их спасти. Единственным шансом было просто не пойти на вечеринку. Но Адам не мог вернуться и переменить решение.
Они были его будущим, его душой, и они оба его покинули.
При этих мыслях перед его глазами почему-то встала Белль. Пытаясь унять боль, он прижал руку к груди.
Адам ходил по комнате, не обращая внимания на то, что ступает по разбитому стеклу, засохшим лепесткам и остаткам мебели. Он поднял фотографию, на которой его жена лучезарно улыбалась, а собственного лица он не узнавал.
Три года назад его будущее заключалось в Ианте и их ребенке. Но это будущее предназначалось другому человеку.
Теперь же, когда он думал о любви… Он думал о Белль.
По неизвестным причинам она полюбила мрачного исполосованного ранами типа. Она стояла перед ним и предлагала то, о чем он и мечтать забыл. Правильно она кричала на него, как будто не боялась ничего на свете. Он оказался трусом. Трусом, который использовал свое горе как прикрытие, как средство защиты.
Да, он отчаянно жаждал всполохов света, которые ему давала Белль, но чаще всего довольствовался тем, что скрывался в темноте, где его никто не мог найти. Где ничто не могло его затронуть.
Останься он там, защита у него была бы весьма определенной. Без сюрпризов. Тоска, воспоминания о прошлом и боль стали бы постоянными. Он был бы хозяином своей боли. И она никогда бы не вышла из-под контроля. Она не смогла бы подняться из глубин и ошарашить его, размазать его по стенке, как когда-то.
Останься он там, останься он один, понятно, какими были бы его дни. Понятно, что ждало бы его впереди. Пустое будущее. Бесконечная, голая грифельная доска, на которой не появится ни единой записи.
Но если он вернет Белль, если примет ее любовь, если разрешит себе полюбить ее в ответ, если в нем возродятся желание, надежда, потребность, — одному Богу известно, каким будет результат.
Может, Белль от него устанет. Может, он в конце концов ее изведет. Может, ее заберет смерть. Если он откроется своему желанию — будущее предстанет перед ним в ярких красках, с совсем небольшими темными крапинками.
А если останется здесь — эта комната, полная разбитых надежд и мертвых цветов, будет единственным его пристанищем.
Адам наклонился и поднял с пола высушенный лепесток. Сколько он здесь лежал?
Несколько лет. Цветы умерли, как и все остальное. С тех пор Адам не привнес сюда даже намека на новую жизнь. Он зажал лепесток между пальцами и растер его в пыль. Прах. Смерть. Больше здесь ничего не было. Тоска, раскаяние и воспоминания.