— Редко кто желает удрать из столицы в глушь, с которой нет регулярного сообщения. Мне любопытно, что привело к такой жизни тебя. Я вижу четыре возможных причины: жажда приключений, нужда в деньгах, детская мечта и побег от каких-то жизненных обстоятельств. На адреналинщицу ты не похожа, деньги с твоей мордашкой гораздо проще было бы заработать на Земле. А из оставшихся причин я все же больше склоняюсь к последнему: ты слишком практична, да и, желая изменить мир, отправляются не в сонную безопасную глушь. Могу попробовать угадать точную причину.
— Нечего гадать, — проворчала она нехотя. — Я желала самостоятельности, стремилась отдохнуть от дома. Моя мама, экспедиционный врач, погибла, когда я была совсем маленькой. Остались отец и двое старших братьев, которые своей опекой меня совершенно задушили. Я бы, может, и специальность выбрала другую, но экспедиционник с вахтовой работой — это единственная возможность хоть на какое-то время освободиться от постоянного надзора. Думаешь, очень приятно жить, когда в двадцать лет на свидание можешь сходить только в компании одного из братьев? Почему ты так на меня смотришь? — осеклась она.
Я медленно качнул головой, усмехнулся:
— Хочешь как лучше — получается как всегда. Знакомо.
— Что тебе знакомо?
— Что твои родные, пытаясь уберечь тебя от неприятностей, сами к ним подтолкнули, — ответил я, пожав плечами. — Но это многое объясняет. Надо же, как тебе с родней не повезло…
— Бывает хуже, — насупилась она.
— Бывает, — легко согласился я. — Но тогда ты здесь не оказалась бы, да еще в таких плачевных обстоятельствах. А так, видишь, жила в золотой клетке, несчастная и непонятая, даже любви не познала. И уже не познаешь, скорее всего.
— Ты издеваешься? — Алиса угрюмо глянула исподлобья.
— А сама как думаешь? — ухмыльнулся в ответ. — Да ладно, не дуйся, должен же я извлекать из тебя какую-нибудь пользу и удовольствие! Кстати об удовольствиях, ты очень интересно двигаешься, — резко сменил я тему. И правильно сделал: брови девушки опять изумленно выгнулись, от удивления даже обида отступила.
— Что ты имеешь в виду?
— Красиво. Чем ты занимаешься? Гимнастика, танцы, боевые искусства?
— А, в этом смысле, — протянула она. — Танцы, да. С детства. Единственная доступная мне степень свободы и отдушина.
— Станцуй для меня, — проговорил после короткой паузы. Алиса несколько секунд затравленно сверлила меня взглядом, а после рискнула спросить:
— Это приказ или просьба?
Мгновение-другое мой взгляд скользил по открытым частям тела, изучая торчащие из-под одеяла стройные лодыжки, хрупкие ключицы, узкие плечи и тонкие запястья загорелых изящных рук.