При упоминании деревенского старейшины Нова оцепенела. Ее будущий муж. Ее голос дрожал, когда она сказала:
– Думаю, все мы знаем, зачем я ему понадобилась.
Скойе замахнулась, и ее ладонь пришлась по щеке Новы как раз под нужным углом для идеальной, отрепетированной пощечины. Скойе умела раздавать оплеухи, а Коры больше не было, чтобы остановить ее руку в замахе. Боль обжигала. Рука Новы взметнулась к лицу. От него исходил жар, как от чайника.
– Ты должна проявлять уважение, – прошипела мачеха. – Такра тому свидетель, я пыталась тебя подготовить. Если ты до сих пор не выучила урок, уже никакие затрещины не помогут.
Все еще прижимая руку к щеке, Нова выпрямилась и сказала:
– Может, проблема в твоих методах?
– Только таких ты и заслуживаешь! Думаешь, Шергеш будет терпеть твою дерзость? – Скойе указала на неосвежеванного уула. – Думаешь, он будет мириться с твоей ленью? Заверяю, пощечины еще покажутся тебе милостью.
Похоже, такая перспектива была ей по вкусу. До чего же люди любят смотреть, как рушится чужая мечта, украдкой подумала Нова. Какое наслаждение видеть мечтателя хромающим и искалеченным, угасающим в осколках своих разбитых надежд. Вот что бывает, когда веришь, что заслуживаешь большего. Ты ничем не лучше нас.
В тебе нет ничего особенного.
Нова даже не пыталась просить мачеху о милосердии относительно брака. Знала, что это безнадежно. Но она молила своего отца. Тот ответил, что брак с деревенским старейшиной – большая честь для нее.
– Я же должен кому-то тебя передать.
– В смысле продать.
Заяк не давал пощечины. Этой остротой Нова заработала себе удар слева. Зато не кулаком – но даже кулак был бы милее, чем его слова:
– Он заплатил бы больше за Кору.
Нова рассмеялась ему в лицо:
– Это он тебе сказал? Старый дурак никогда нас не различал! Он просто торговался, а ты на это купился.
Заяк пришел в ярость, ведь это правда, но львиная доля его ледяного неудовольствия перепала Нове, а не Шергешу, прямо как год назад, когда Мезартим забрал Кору, не оставив компенсации. По какой-то причине Заяк решил – хотя Нова так и не рассказала, что произошло в корабле, – что это ее вина. Каждый раз, когда он смотрел на нее, Нова вспоминала его дар. Он превращал все в лед, пускай и не очень хорошо. Забавно. Ему даже не нужен был дар, чтобы заморозить ее до самых костей.
Как бы там ни было, дело сделано. Шергеш расплатился сполна – не овцами, не шкурами и даже не сушеной рыбой, а настоящими имперскими монетами. Нова знала, где он их хранил. На прошлой неделе, ночью, пока все спали, она вынесла их из дома и покатала на ладони: пять бронзовых монет с ликом императора. До чего странно держать свою цену у себя на ладони.