Он же ждет! Томилин ждет. И если Олеся слишком задержится, все-таки припрется к ней сам. Запросто.
Олеся переоделась и, опережая непременные мамины вопросы, сама крикнула в кухню:
– Я погуляю немножко. Устала от уроков.
Опять соврала. Ну и ладно. Так меньше проблем.
Леха действительно торчал на детской площадке, сидел на качелях, но, как увидел Олесю, сразу поднялся навстречу, улыбнулся радостно.
Ну почему у него такая улыбка? От которой сразу перестаешь обращать внимание на его надоедливую приставучесть – она больше не кажется утомительной, и уже как дурочка радуешься вместе с ним. Чему? Самому простому. Тому, что тебя кто-то дожидается на улице и встречает улыбкой, что для тебя всегда найдется тысяча легко произносимых слов.
– Ну что? В кино? Как собирались.
– Нет, – решительно выдохнула Олеся. – Я на минутку вышла.
– Почему на минутку? – озадачился Леха. Улыбка погасла, и от этого стало немного неуютно.
– Уроки надо делать, – назвала Олеся первую пришедшую в голову причину.
– Уроки? – переспросил Томилин. – Да ладно тебе. Нашла тоже, на что время тратить. Кино намного интересней.
– Я не хочу в кино.
– Раз не хочешь, то и не надо. – Леха легко уступил, но окончательно не сдался. – Давай тогда погуляем. Должен же я свое обещание выполнить. Я так не могу, когда собирался и не сделал. Короче, пойдем. По ходу разберемся. Можно и недолго, если тебя так уроки заботят.
Проще согласиться, чем убедить его в чем-то. И наверное, не случится ничего особенного, если они просто пройдутся по улице. А минут через двадцать Олеся скажет, что ей точно уже пора, что дело не только в уроках, ее еще дома родители ждут. Она же заявила им, что быстро вернется. И что пошла погулять. Получается, сказала почти правду.
Они неторопливо брели по бульвару, и Леха беспрерывно болтал. Сначала Олеся вникала, а потом просто слушала голос. Такой живой, легко меняющийся в зависимости от интонации, наполненный эмоциями. Он гармонично и ненавязчиво накладывался на окружающий пейзаж: подкрашенное лиловым и оранжевым закатное небо, отраженный окнами блеск последних солнечных лучей, сыплющееся под ноги золото осенней листвы.
– Стой! – неожиданно воскликнул Леха.
Слово по громкости и экспрессии настолько выбилось из ровного течения его болтовни, что Олеся его сразу выделила и мгновенно уловила смысл. Застыла на месте, сбитая с толку.
– Подождешь минутку? – поинтересовался Томилин, просительно заглядывая в глаза. – Я очень-очень быстро.
– Ладно, – согласилась Олеся.
Он осторожно ухватил ее за плечи, развернул лицом к дороге: