Едва оказалась на улице, вдохнула полной грудью ночной воздух и побрела к озеру, подбрасывая носком обуви мелкие камешки, большие же просто пинала. Злость постепенно улетучивалась, уступая место опустошению, но негодование снова заклубилось в груди бурей, когда я на лесной тропе заметила очертания знакомой фигуры. Ситуация накалилась до предела.
– Ты… Ты… обманщик! – от эмоций у меня перехватило дух и пропали слова. – Конюх! Как же! Лжец! Это из-за тебя я оказалась в этом средневековье! Ты… ты лишил меня родного дома! Я столько натерпелась тут! Ради чего? Скажи мне! Ради ваших прихотей?!
– Вика, – мягко заговорил Рассел, то есть Гордон, но продолжить не смог.
– Я спрашивала тебя, кто ты! Но ты ни разу не намекнул, что и есть тот самый Гордон, которого едва ли не каждый считает погибшим.
– Вика! Сейчас не время и не место обсуждать это! – он стремительно сокращал между нами расстояние. – Давай ты успокоишься, и мы обо всем поговорим, хорошо?
– Да иди ты… лесом, полем и еще какими-нибудь эротическими тропами! Опять будешь мне лапшу на уши вешать? Как тебе верить-то после всего?! А я, кстати, дуреха верила! Тебе одному верила! – в груди щемило от сердечной боли, а глаза застилала пелена слез. Одна за другой они начали скатываться по щекам, но в темноте их вряд ли можно было различить.
Гордон подошел ко мне вплотную, но я отступила, сжимая кулаки. Только воспитание удерживало меня от того, чтобы не начать колотить его, вымещая всю ярость, что бушевала во мне.
– Вика, послушай, я не думал, что все так далеко за… – вдруг он оборвал фразу на полуслове и посмотрел в сторону озера, но я не придала этому значения и продолжила высказывать все, что сейчас творилось у меня на душе:
– А о чем ты тогда думал?
– Тише, – мужчина приложил палец к губам, призывая к молчанию.
Я еще не получила ответы и успокоиться не могла, в груди все еще тяжело бурлили эмоции, и я собралась было сказать что-то еще, но Гордон мертвой хваткой вцепился в мое запястье и рванул с места, увлекая меня с тропы в чащу леса. Отпустив мою руку, быстро нарисовал в воздухе какие-то символы и крепко прижал меня к себе. Нас охватила странная фиолетовая дымка. Я чуть не задохнулась от крепких объятий и хотела уже высказаться на эту тему, однако… он прижался губами к моим губам. Это мало походило на поцелуй, но я замерла от неожиданности и вдруг почувствовала, как под ладонью сильно бьется его сердце. Но мое оцепенение длилось недолго. Едва пришла в себя, заколотила кулаками в грудь. Опять-таки, попыталась. Разве против такого здоровяка попрешь? Внезапно Гордон предпринял более решительные действия – он запустил пятерню в мои волосы, прижался еще плотнее… и раздвинул языком мои губы, а поцелуй превратился в самый настоящий. Мое сопротивление таяло с беспредельной скоростью, будто масло на раскаленной сковороде. Не знаю, что на меня нашло, возможно, сыграло влечение, но в какой-то момент я стала отвечать на поцелуй, а руки сомкнулись у него на шее.