Щелкнули замки. Я взял кейс подмышку и пошел мимо застывшего бомжа на выход.
Дежавю исчезло. Наверное, без дыма и противогаза обратная дорога по лестнице из подвала не воспринималась как что-то пережитое.
Только усевшись в машину Леонидыч озадаченно спросил: — На хрена тебе это представление?
— Месть за предательство…
— В кейсе кроме бабок есть что?
Чуть не брякнул: «Уже нет», и молча открыл крышку, клацнув замками. Добавил на всякий случай:
— Если Рубан ничего не сунул…
— Послушай, — заговорил Леонидович, — Мы же знаем, что эти деньги наши. Вы получили их в Бурятии после тамошней заварухи. Сейчас приедем на базу, и тебе придется их сдавать.
— Не все, — парировал я, — У нас тут с Саней и своя касса.
— Сколько?
Сильно хотелось рассказать про сто тысяч долларов, но я сдержался и выдохнул в воздух: — Сорокет.
— Чего? — не понял Леонидыч.
— Сорок тысяч, — медленно проговорил я и добавил, — Мы про кейс могли вообще не колоться, а просто слить с первой оказией друзьям. — Шеф молчал, — Решайте, — нагло продолжил я, — Завозим деньги?
— Далеко? — после небольшого раздумья сдался тот.
— Сейчас позвоню.
Оставшаяся часть операции не заняла и часа. Набрал телефон Рубановского брата. Купил модный кейс, похожий как две капли воды на предшественника. Переложил четыре тугие пачки стодолларовых купюр. Запер на ключ. Через двадцать минут вручил «двойника» пареньку, подъехавшему на БМВ 7-й модели. Диалог получился коротким:
— Саня звонил?
— Да, он сказал сделать все, как вы решите.
— Положи чемодан в офисе до его приезда или звонка.
— Хорошо.
Гонец уехал, а я разрядил повисшую в воздухе тишину вопросом: — Почему Юрий Леонидович вы деньги позволили забрать.
Ответ звучал просто: — Ну, запрети я, лучше было бы?
Я не знал, что сказать, и сознался:
— Это не наши деньги.
— Знаю.
— Спасибо вам. Мы их домашним передадим.
— Понимаю.
— Не сердитесь.
Он промолчал, отвернулся, но показалось, что шеф украдкой вытер краешек глаза.
До базы добрались быстро. Я так и не смог сориентироваться в Бердске и ехал, куда указывал пальцем Леонидыч. После ситуации с деньгами появилось состояние необыкновенной благодарности, да и у шефа поднялось настроение, и он даже насвистывал какую-то песенку.
Я его понимал. Признаться в обмане — хитрая штука. Умничают все, вот только кается не каждый. Теперь у нас с шефом появился секрет, и говорить об этом больше не стоило. В голову лезли шальные мысли о загадочной флэшке, но я ни с кем советоваться не собирался. Наша с Серёгой тайна и все! А за шефа я теперь умер бы, не задумываясь. Тем более что наши задачи совпадали почти до самого конца операции.