Дверь нашего подвала всегда была хранительницей множества секретов… Когда я сюда переехал, то вынужденно мирился с проживанием выселенного из квартиры этажом выше мужа-алкоголика. Прогонять его было как-то не по-соседски, тем более что на улице стоял морозный январь, а до весны я к нему по-человечески прикипел… Подвальный жилец имел собственную библиотеку и необычайно склочный характер. В трезвые минуты он полеживал на ничейном диване, читал и порыкивал на заходящих жильцов, мол, кто тут шарится? Те называли «позывные» и… шли по кладовкам.
Завершилась «идиллия», когда полупьяный персонаж уснул-таки с сигаретой…
Забавно просыпаться под веселый треск горящего дерева и запах камина (моя квартира располагается на первом этаже).
Сосед выжил… Неудивительно… Оказалось, у него даже есть медаль «За отвагу», полученная на Даманском… Однако ему теперь пришлось «переехать», и с той поры он появлялся лишь в районе помоек.
Мы с его сыном Сергеем выкинули из подземелья все недогоревшие остатки, врезали железную дверь и отгородили себе половину подвала.
Полную историю этих территорий я опишу как-нибудь потом… Для начала там кто-то совершил убийство. Потом в заброшенной кладовке милиционеры нашли чье-то оружие. Следом мы сделали небольшой гешефт по изготовлению деревянной тары, а через несколько лет мой приемный мальчишка придумал там спортзал… Иными словами — место оказалось живеньким.
Замок провернулся с привычным легким чваканьем после нанесения выверенного пинка коленом…
— Когда двери нормальные сделаешь? — возопила самая хозяйственная соседка, подкравшаяся сзади. В свое время она получила от меня прозвище «Мама Галя» за свои человеческие качества и хозяйственную вездесущность.
— Ну, вот сейчас и займусь, — бурчал я, захлопывая перед ее носом гулкую конструкцию.
— Сто раз обещаешь! Мишка, сволочь!.. — звучало вслед.
— Сегодня сто первый, — бормотал я, пробираясь через завалы хлама, вновь созданные соседями, — Во засрали, — сетовал я, добравшись-таки в дальний угол подвала к нашей железной двери.
Без хозяина любое творение рук человеческих тихо умирает. Так и здесь. Свет почти не работал. Душевая стойка спортзала, расположившаяся над выводящей канализационной трубой, покосилась и напоминала теперь «Пизанскую башню»…
Ключ щелкнул, и я зашел внутрь… Под ногами скрипнул деревянный пол, зашуршали борцовские маты.
В полумраке второй комнаты покачивались боксерские груши.
Пахло подвальной сыростью, хотя внутри оказалось сухо.
Я расположился в одном из ничейных кресел, перетащенных сюда стихийными спортсменами, и достал из кармана телефон. Изображение привычно показало — мы здесь полностью вне сети. В свое время мне это не нравилось, но сегодня оказалось важным.