— Все в порядке, — удовлетворенно мурчала она, вернувшись в салон, — Крови нет. Можно ехать.
Я, молча, включил скорость. Окружающая картинка поехала назад.
Мы с Саней молчали не сговариваясь. Карина тоже не дурачилась и сверлила испытующим взглядом наши затылки.
Потом она заговорила. То, что мы узнали за ближайшие двадцать минут, походило на исповедь.
Начнем с того, что имя оказалось настоящим и девчонка действительно жила в Хабаровске. Решение о ее легендированном вводе в состав группы приняли, когда мы Саней были на Аршане. Как раз в тот период в сети произошла утечка, и противник получил наши фотографии. Когда мы появились в Нижнеудинске, девчонка просто выбралась из гостиницы и подъехала в кафе. У нее было два задания: проверить нас в деле и прикрыть в случае нападения.
— Не думала я, что они так рано явятся, — расчесывала волосы Карина, — Торопились. Отправили каких-то крестьян. Я когда ко второму катилась, так и ждала, что даст сейчас из «Калаша», а ему, видите ли, больно. Ну, ничего, сейчас из него на базе все секреты выпотрошат.
— На базе? — заговорил Рубан.
— МЧС. База, — односложно проговорила Карина, — Полностью под нами. Вы, мальчики, просто не представляете, сколько в этой игре народу.
— А ты? — продолжил импровизированный допрос Саня.
— Со мной отдельная тема, — откинулась на заднем сиденье девушка, — Я жертва родительского воспитания. Мне всегда хотелось быть актрисой, но я сподобилась родиться в семье папаши ГРУшника. Он сына хотел, вот и сочинил из меня бойца. Три языка, тайский бокс, спецподготовка и операции в Чечне. Глядите, — и она протянула небольшой альбом.
Рубан аккуратно взял его и стал листать так, чтобы я мог видеть краем глаза. Лежало там фотографий десять, на которых оказалась наша сегодняшняя спутница в самых разных ипостасях — от мальчика в кавказской одежде до прекрасной красотки на светском рауте. На нескольких фотографиях ее сопровождал седовласый мужчина.
— Тяжелей всего глухонемого изображать, — Карина перегнулась через мое плечо и ткнула пальцем в мальчика, — Я чеченскую речь понимаю, а вот когда над ухом шутя стреляли, еле справлялась, чтобы не вздрагивать.
— Сколько тебе лет здесь? — Вторая путинская кампания, — односложно проговорила она, — Две тысячи четвертый год, вот и считай… Пятнадцать.
— Пятнадцать, — протянул я, — Жесткий у тебя папаша.
— Нет, он добрый, — вдруг как-то по-детски заговорила девушка и швыркнула носом, — Игрушки мне дарил до пяти лет, а потом с оружием познакомил… Он там на фотках тоже есть.
Молчание после этой истории висело в салоне минут тридцать, и каждый думал о своем. Дорога серой извилистой лентой заваливалась под колеса внедорожника. Скоро должна появиться гравийка, а пока я просто наслаждался конструкторским гением создателей Тойота «Ленд-Крузер».