* * *
А через месяц, когда Егоров пришёл в городской банк, чтобы снова получить обязательные сто долларов, краснорожий банковец оттолкнул его чековую книжку и буркнул:
— Аллее!
Это слово Егоров понял. Немецкое это слово и означает, что — всё. Денег не будет.
— А купец Илья Никифорыч Провоторов из Америки отбыл в Россию, — сообщил внезапно появившийся сзади Иоська Гольц. — Неделю назад отбыл. Я же говорил, что надо бы тебе согласиться тюки таскать. Здесь, брат, Америка. Здесь от работы не отлынивают.
Егоров развернулся и врезал Иоське в рожу. Тот так и покатился по каменному полу банка. И с Егоровым больше не ходил. Исчез.
Поболе семи лет бывший российский поручик Егоров таскал тюки и прочие тягости на пристани. И жил там же, в грязном портовом бараке вместе с разным людом. За это время не только что образование грузчика поимеешь, а язык американский выучишь. Егоров выучил...
И так хорошо выучил, что к осени тысяча восемьсот пятого года, когда в России уже правил не император Павел Первый, а его сын Александр Первый, а во Франции — уже более года как образовался свой император Наполеон Первый, да тогда же в Европе началась большая война, Егоров договорился с капитаном тяжёлого и старого голландского грузовоза, что тот возьмёт его палубным матросом на свой корабль и довезёт до Голландии. А из Голландии до русской столицы — рукой подать. Там она будто за углом. А в России можно принести покаянное заявление на милость нового императора. Да к тому заявлению о вынужденном побеге в Америку приложить свидетельства своих сослуживцев насчёт угрозы сержанта Малозёмова... Ну, может, и бумаги от города Нового Йорка, что он работал грузчиком и законов не нарушал. Конечно, от гвардии его отставят, но он согласен пойти на войну, которую, по слухам, русские да австрияки ведут с императором Наполеоном. И согласен даже пойти в звании простого поручика от армейской кавалерии. А там, среди пуль и ядер, всё остальное зависит от тебя. Может, погибнешь в первом же бою, а может, станешь генералом!
* * *
Отплывать голландец собирался по ранешнему утру тридцатого сентября одна тысяча восемьсот пятого года.
А накануне вечером, в том доме, где ночевали, пили, дрались и горевали две сотни портовых грузчиков, вдруг объявился Иоська Гольц.
— А пошли отсюдова, — как будто ничего меж ними не случилось, сказал Иоська. — Место тебе подыскал хорошее. Император российский, Павел Первый, тот, что помер или что там получилось, ещё будучи вживе, подписал Указ об образовании торговой кумпании «Русская Америка». С русской стороны той кумпанией руководил сибирский купчина Шелихов, так он благополучно помре. А сейчас руководит дворянин Резанов. По американским законам можно открыть такую же кумпанию, это не возбраняется. Такую кумпанию хочет открыть мой названный отец. Ну, тот мужик, что меня усыновил. Который есть Гольц. Он велел тебя найти. Раз есть выгода, почему той выгодой должны пользоваться только русские? Если называется дело «Русская Америка», то американцам там тоже место должно быть! А реклама тому делу какая! О-о-о! Новый ваш император Александр Первый тоже вошёл в кумпанию «Русская Америка». Тридцать паёв взял, из тысячи. Глядишь, и ты, Егоров, скоро станешь себе паи покупать. У Гольца. Разбогатеешь, ууу! Нынче русские в большой цене. Так как, пойдём?